Романов

Выйдя на улицу, я поправил воротник плаща. Погода за время, проведенное в казематах Кремля, не улучшилась, но хотя бы дождя не было.

Останавливаться на своей лавочке сегодня я не стал, сразу взошел на крыльцо, сдал плащ в гардероб и направился в столовую. После промозглой улицы и посещения царских подвалов очень хотелось нормального кофе.

Все, теперь можно выдохнуть. Дело Николаевых-Долгоруковых нас коснуться не должно. А если и появятся вопросы, то допрос уже проведен, и без веских улик повторять его не станет даже царь. Один допрос в календарный год — это максимум, который может выдержать человек, прежде чем сойти с ума. Целители, конечно, умеют выращивать органы, но вернуть разум даже они не способны.

Сотрудники уже были на месте, раздавали завтраки всем желающим. Никого из присутствующих студентов я в лицо не знал. Столик нашей группы был свободен, и я разместился за ним с кружкой кофе и горкой бутербродов с ветчиной и маслом.

Очки снимать не стал, быстро привыкнув к их присутствию на носу. Да и глазам в любом случае нужен небольшой отдых. Вливать в них силу сейчас все равно бесполезно — уже разрушенное я склеить не могу. Запивая бутерброды кофе, посматривал по сторонам и с удивлением узнал Рогожина, вошедшего под руку с какой-то девушкой.

Меня они заметили, и Никита Александрович решительно повел свою знакомую ко мне. При ближайшем рассмотрении блондинка оказалась довольно миловидной, держалась она рядом с моим одногруппником так, чтобы не отвлекать на себя внимание. На ее фоне Рогожин казался колоссом, хотя был среднего роста и сложения.

— Дмитрий Алексеевич, — кивком поприветствовал меня он.

— Никита Александрович, — ответил я, жестом приглашая их присоединяться.

— Позвольте представить, боярышня Нарышкина Екатерина Ивановна, — назвал свою спутницу Рогожин.

Я улыбнулся, как можно благожелательнее. Несмотря на то, что формально все студенты между собой равны, искоренить уже привитый с детства этикет общения крайне сложно. Да и, откровенно говоря, я не видел в этом смысла — после выпуска все равно все вернутся в свой сословный мир.

— Романов Дмитрий Алексеевич, княжич Казанский, — склонил голову я, приветствуя девушку. — Прошу, присаживайтесь, время до начала занятий еще имеется.

— Благодарю, Дмитрий Алексеевич, — пискнула она.

Никита Александрович разместил их подносы на небольшом расстоянии от меня. Между нами могло бы усесться по человеку с каждой стороны — одновременно и рядом, и вроде как не вместе.

Вынув телефон из кармана, полистал новости, но ничего интересного пока что не произошло, видимо, совет Рюриковичей еще не закончился, раз Новгородского правителя не объявили.

Акции «НиКо», бывшего предприятия Николаевых, лихорадило. Шаг цен был огромен, график бешено скакал, но эта истерика долго не продлится. Как только определится новый хозяин, все встанет на свои места, а пока что люди спешили получить прибыль на пиках торгов.

Незаметно промелькнула весть о «Заре». Комплекс хоть и имел некоторые акции на бирже, но цена оставалась стабильной — мелкие колебания не в счет.

Свернув приложение, я допил последний глоток кофе и облизнул губы. Только сейчас заметил, что Рогожин с Нарышкиной уже отодвинулись дальше, чтобы не мешать мне заниматься делами. Впрочем, все равно я не планировал слушать щебет пары влюбленных.

И так ясно, что Никита Александрович использовал знакомство со мной как способ поднять собственную значимость в глазах Екатерины Ивановны. Мелочь, но не для столичного общества. Здесь каждое знакомство может поднять рейтинг в глазах окружающих.

Взглянув на время, я не прощаясь направился к выходу из столовой. До начала занятия оставалось семь минут, и опаздывать на него в мои планы никак не входило.

Большая часть группы уже собралась. Орлов обернулся ко мне, когда я вошел в кабинет.