Романов

— Желательно, чтобы еще и не одному? — с улыбкой подхватил майор. — Амелия?

— Можно, — отозвалась та, не отрываясь от дороги.

Командир разведки поднялся на ноги и, вытащив из-за пазухи такой же флаг, как тот, что я вешал над поместьем Грушнивицкого, быстро открыл люк.

Флаг Русского царства он установил быстро и тут же закрыл крышку. Приказ или нет, но горячих голов вокруг должно хватать — могли и попытаться достать нас.

Бронемашина тут же прибавила ходу, нас затрясло сильнее. Остановившийся перед нами транспорт как-то резко и испуганно рванулся в стороны, давая нам проехать.

— А вот и наши.

Впереди широкой цепью шли русские танки. Насколько хватало взгляда, армия царства катилась, нацелив орудия в сторону польских машин. Несколько сотен только в первом ряду, а сколько их вообще здесь, я даже посчитать не брался.

Из рядов польского транспорта вылетела одинокая ракета. Но раньше, чем она пересекла половину расстояния до русской техники, несколько ответных залпов превратило броневик в пылающие обломки. Больше желающих испытать судьбу не нашлось, и транспорт поспешил развернуться и удрать.

Подавляющее численное преимущество позволяло нашей армии держать по три-четыре ствола на каждой машине колонны. Так что справиться с одной было несложно, тем более что пущенную пшеками ракету сбили на подлете.

— Смотри, княжич, справа, — указал мне майор, и я повернул голову.

Еще две бронемашины с флагом Русского царства на полном ходу шла на танки. Те, не останавливая хода, расступались в стороны, пропуская кого-то из отряда княжичей. И я в очередной раз приятно удивился уровнем подготовки царской армии к этой ситуации.

Нас тоже пропустили после короткого обмена сообщениями между майором и кем-то по ту сторону танкового марша. Русская армия шла дальше, оставляя за собой изрытую гусеницами землю, а мы вновь вернулись на дорогу и, поддав ходу, помчались к границе.

За танками двигались бронемашины с торчащими из башен пулеметными стволами. В воздухе мелькали вертолеты, курсирующие вдоль строя. Тысячи людей двигались вглубь Речи Посполитой широкой полосой, только в обозримом мне куске территории.

Вот теперь я готов был поверить, что моя вылазка закончилась. К началу занятий, конечно, мне не попасть, но, похоже, на последнее я успею. Если будет борт до Москвы, и государь не пожелает задержать нас в великом княжестве Киевском — то ли для награды, то ли в качестве заложников.

После увиденного я уже окончательно утратил веру в то, что Михаил II случайно допустил смерть семьи Тверского. Вслух я этого никому не скажу, но сдается мне, государь изначально устроил все так, чтобы позволить Речи Посполитой сделать то, что они сделали. Чтобы получить законный повод ответить. А что погибли несколько тысяч людей — так, во-первых, они принадлежали Виталию Игоревичу Можайскому, во-вторых, государь сейчас выгребет из Речи Посполитой все русскоговорящее население. Или найдет другой способ пополнить казну родного царства.

* * *

От границы мы полетели на военном самолете до Киева, где нас заселили в гостиницу для благородных гостей. Все было за счет великого князя Киевского, но судя по лицам княжичей, никто не собирался устраивать праздничные гуляния. Бледные, осунувшиеся, растерянные, все еще не отошедшие от случившегося. Они выжили, но еще не могли этого до конца осознать.

И это, возможно, тоже было спланировано — показать князьям в лице их сыновей, какую силу представляет собой государь, чтобы раз и навсегда отбить охоту устраивать мятежи и плести против законного правителя интриги.

— С вами поговорит психолог ЦСБ, — объявил мне сотрудник гостиницы. — Если что-то понадобится, вы можете просто позвонить.

— Уже понадобилось, — кивнул я в ответ, пока он не ушел. — Обеспечьте мне горячий кофе и плотный обед.

— Предоставить меню? — нисколько не удивляясь приказу, уточнил тот.