– Ой! – изумленно всплеснула руками старушка, и на глазах ее выступили слезинки. – Тасеньки… Тасеньки моей дочка приехала! Ты ж моя родненькая!..
Она в порыве эмоций крепко обняла меня, и я почувствовала, как у самой глаза мокреют.
– Не думала, не думала, что увижу! Ты проходи, сымай куртку свою, вот. Садись, сейчас я завтрак мигом, проголодалась, поди…
– Извините, мама не смогла приехать, она работает, – промямлила я, не зная, что вообще в таких случаях стоит говорить.
– Ну, мамке твоей здесь, конечно, появляться нельзя, – ответила старуха, ловко накрывая на стол. – Постой, она что, ничего тебе не рассказывала?
– Нет.
– Ну что ж, Тася Куприянова всегда была умной.
– Куприянова? – не поняла я. – Вообще-то наша фамилия – Чернореченские.
– Да, Куприяновой была твоя мать по девичьей фамилии. Не знала, что ли?
– Нет.
– Ишь, Черноречкины – гляди, какую фамилию выдумала. А вообще правильно, хорошая для нее фамилия. Ей здесь появляться нельзя, а с тобой, даст Бог, обойдется, тебя-то здесь в лицо никто не знает. Ты на улице не маячь только.
– Это еще почему? – удивилась я.
– Да так, увидят незнакомую, что ко мне приехала – и могут догадаться. А тогда беды не оберешься, хоть время сейчас вроде бы и зимнее, да мало ли что.
– При чем тут зимнее время?
– Ох… Садись-ка, деточка, кушать, еще успеем наболтаться.
Тут меня дважды приглашать не надо было.
– Тебя зовут Ника, значит? Ну а меня зови – баба Аня, и можешь на ты, как к родной бабушке.
– Э… У меня никогда не было родной бабушки, – промямлила я, чувствуя неловкость – «тыкать» пожилым людям мне никогда не приходилось.
– Да знаю, знаю. Вот и у меня живут в городе внуки и правнуки, а я их вижу раз в сто лет. Мамка твоя, вишь, не забывает. Сама приехать не может, так тебя прислала.
– Если честно, она меня пускать не хотела, – призналась я. – Пришлось убежать, оставив записку.