Ситуация мне категорически не нравилась. Я же не детеныш кенгуру, чтобы постоянно висеть на барсе! Прекрасно помнила слова Эвелины о том, что ей было особенно плохо в последние дни перед ритуалом, но одно дело находиться в объятиях любимого мужчины, а совсем иной расклад – фактически в руках своего убийцы. Как-то трудно забыть, по чьей вине я страдаю. Льнуть к тому, кто пренебрег моим мнением и поспешил привязать к себе, а теперь вгоняет в гроб, – увольте!
Нормы приличия не позволили мне дожидаться мужчину на толчке, и я сползла на теплый пол. Но все равно, когда вернулся барс, дрожала от холода, обхватив себя руками. Глубоко внутри стало подниматься отчаяние от своей слабости.
– Упала? – кинулся он ко мне.
– Нет, сама села. Почему мне так холодно? – отбивая зубами дробь, спросила я и стерпела, когда Хант взял меня на руки. Наплевав на все, сама обняла его за шею и прижалась в попытке согреться. Самое обидное, что от его близости становилось легче. Это форменное издевательство какое-то!
– Обними меня ногами. Станет легче, – произнес Хант. Я подчинилась и повисла на нем, как обезьянка на любимом дереве.
Действительно стало легче. Вот только лишь физически, а не морально. Уткнувшись в мужскую шею, испытала искушение покусать виновника всех бед. И такое сильное желание… Совсем не свойственное мне.
– Почему мне хочется вас укусить? – напряженно спросила барса, уже водя губами по его шее.
Мужчина застыл, превратившись в соляной столб. Напряженный до предела, буквально окаменел.
– Это отголоски желания моего шатха, – ответил низким голосом, и столько в нем было затаенного ожидания… – Он сейчас делится с тобой энергией.
Отголоски?! Зашибись! А мне до боли хочется прикусить ему шею, оставив отпечаток зубов.
– З-з-зачем ему это? – борясь с собой, задала вопрос. Приятный аромат мужской кожи дурманил голову.
– Шатх хочет, чтобы ты признала его своим. Оставила свою метку.
– А вы чего хотите?
– Эл-л-я… – на выдохе произнес Хант, и я пришла в себя, отвернувшись от искушающей меня шеи.
– Не хочу знать ответ, – спешно сказала ему. – Угомоните своего зверя!
– Трус-с-сишка! – Хант уткнулся лицом мне в волосы и с удивительными нотками нежности добавил: – Маленькая моя…
Эти слова задели что-то внутри, растревожили. Взглянув прямо в лицо, спросила:
– Маленькая? А как называют тех, кто пристает к маленьким?
– В нашем случае – супруг, – барс был непробиваем, – который даже поцеловать жену не может так, как хочется, боясь напугать своими желаниями.
И взгляд такой голодный на мои губы, которые вмиг пересохли от столь пристального внимания, и синие глаза смотрят с пугающей откровенностью.