Павел крутанулся на месте, колесо взметнуло перемолотую в труху морковную ботву, и брат скрылся за забором.
Ира бросилась к крыльцу. Домой, запереться и до конца лета никуда!
Уйти с улицы она не успела.
— Ты где была?! — напустилась на нее бабушка. — С утра ее нет. Все ищут, с ног сбились. А она явилась, грядки топчет! И во что ты одета?
Ну конечно, она же во всем Женькином. А ее вещи на дороге остались. Там же, где и велосипед. У колодца!
Черт с ним, с велосипедом! Домой, запереться…
— Ирина! — напомнила ей о себе бабушка. — Что происходит?
— Ничего не происходит. — Ира стиснула ручку двери. От ее тепла ручка согрелась и приятно скользила по коже.
— Уже три часа! За молоком ты не ходила, не завтракала, не обедала! Где ты была?
— В Воронцовку ездила! — с вызовом выкрикнула Ира.
— Что ты там забыла? — Бабушка испуганно засеменила к крыльцу. — Кто тебе разрешал?
— Баба, а правда, что ты оттуда?
— Это еще что за новость? Ты мне эти разговоры брось. Ишь, что надумала!
— Ты сама следопытам рассказывала. Почему мне не хочешь сказать?
Баба Риша отстранила внучку и вошла в темный коридор.
В Ириной ладони осталась память о согревшемся под ее рукой кусочке железа.
— Подожди, — побежала за бабушкой Ира. — Что ты знаешь про Васю?
— Ничего я ни про кого не знаю. — Бабушка стояла около плиты, сверлила ее недобрым взглядом. — И что это за Вася такой? Обоим, видимо, пора уши надрать!
— Баб, — Ира готова была расплакаться. Ну почему ей никто не помогает? — А ты видела когда-нибудь рыжий платок с петухами на концах?
— Говорила я, — забормотала бабушка себе под нос, — не надо обо всем этом вспоминать. Не буди лиха, пока оно тихо. Сидел в лесу, никого не трогал. Как только о нем вспомнили, — вот вам, пожалуйста, появился!