Что означало ее «чик-чик» — выяснять мне совсем не хотелось. Но Тимке я посочувствовал. Любой, попав в руку Груши, на его месте поступил бы так, как поступил он.
— Грузи осторожно, пока я добрая! — прикрикнул научный и прочий руководитель.
Я продолжил погрузку. Сама Груша в работах никакого участия не принимала, громко зевала и бродила по ангару туда-сюда кругами.
Так продолжалось минут десять. Потом со стороны дока послышалось легкомысленное посвистывание — кто-то приближался.
— Приятель твой идет, — хихикнула Груша и снова взялась за сварник. — А ну, бегемотик, отойди-ка в сторонку, щас я его… поприветствую.
Я отошел. А то она еще и меня заодно сгоряча поприветствует.
— Тут кто-нибудь есть? — спросили снаружи.
— Есть-есть, заходи, — пригласила Груша.
В ангар вошел Барков. Я его сразу узнал. Вот по его нечеловеческим ушам.
Барков вошел, огляделся. Скинул на пол небольшой пятнистый рюкзак.
— Ушастик какой… — умиленно прошептала Груша.
— Я не ушастик, — попробовал было возразить Барков.
— Ушастик… — Груша улыбнулась и опустила свой плазморез.
Барков покраснел.
— Меня Петром зовут, — буркнул он.
— Петя… — протянула Груша.
Мне почему-то стало жалко Баркова. Груша смотрела на него, как смотрят на любимого котика. Смотрят, умиляются, бантики завязывают, а когда котику захочется гулять, отводят его к ветеринару и избавляют от проблем. А потом еще больше им умиляются, рубашечки шьют…
— Ты ведь тоже с нами? — ласково спросила Груша.
— Вы на Европу?
— На Европу. Немножечко поработаем. Ты знаешь про Европу?
ebooksa