Все в классе как сговорились и продолжали притворяться, «Эй, Мисаки же жива!» Я слышал, даже учитель в этом участвовал. «Это правда. Вы правы, вы все. Мисаки не умерла. По крайней мере в этом классе Мисаки живет как наша одноклассница. И мы должны все вместе стараться, чтобы нормально закончить год. Все вместе, плечом к плечу»… ну или что-то в таком духе.
Хорошая история. Но, не знаю, страшноватая какая-то.
Так они и провели остальную часть последнего учебного года в средней школе. Они оставили парту Мисаки ровно в том виде, в каком она была, иногда подходили к ней, клали на нее руку и говорили с Мисаки – которая вроде как там сидела – или дурачились вместе с ней, или вместе шли домой… Но, конечно, это все была лишь игра. Во время выпускной церемонии директор проявил деликатность и приготовил стул для Мисаки…
Хмм. Хорошая история, да.
Ага. В общем-то, просто красивая история на богатом источнике. Только в конце у нее страшноватый загиб.
О? И какой же?
После церемонии они вернулись в класс и сделали групповое фото. На следующий день, когда они разглядывали фотографию, то вдруг заметили кое-что. На фотографии в уголке они увидели Мисаки, которой там просто не могло быть. У Мисаки было бледное лицо, как у покойницы, и она улыбалась вместе со всеми…
Глава 1. Апрель
1
Наступила весна, мне исполнилось пятнадцать, и вскоре после этого у меня случился разрыв левого легкого.
Это было на третий день после того, как я перебрался из Токио в Йомияму, чтобы сидеть на шее у бабушки с дедушкой по материнской линии. Завтра мне предстояло пойти в здешнюю среднюю школу, хотя время было уже довольно позднее для перевода, – и вот так мне «повезло», что ровно накануне я свалился.
20 апреля 1998 года.
Понедельник, который должен был стать моим первым днем в новой школе – так сказать, началом новой жизни, – оказался первым днем моей второй в жизни госпитализации. Первая была полгода назад. Тогда, как и сейчас, – из-за разрыва левого легкого.
– Мне сказали, ты пробудешь тут от недели до десяти дней.
Тамиэ, моя бабушка, сообщила мне эту новость, когда приехала в больницу рано утром. В это время я, только что сунутый в одноместную палату, боролся с болью в груди и удушьем, которые, казалось, вообще никогда не утихнут.
– Доктор говорит, что операция, скорее всего, не потребуется, но тебе поставят дренаж. Думаю, сегодня во второй половине дня.
– А… как в прошлом году, значит.
Несколько часов назад, когда меня привезли на «скорой», удушающая боль в груди была гораздо сильнее. Я немного отлежался, и вроде стало полегче. Но, честно говоря, все равно паршиво. Мне вспомнился рентгеновский снимок моего легкого, сморщенного и скрюченного… не то чтобы мне хотелось это вспоминать.
– Ну надо же так, сразу после того, как ты к нам приехал… Бедненький.
– А. Эээ… прости, ба.
ebooksa