Если я скажу прямо сейчас, это все равно ничего не изменит. Моей жизни ничего не угрожает, и вовсе незачем его тревожить, давая слушать мой слабый голос.
Насос возле моей койки тихо булькал – с этим звуком воздух, который откачивался из моей груди, выпускался в воду.
Я вспомнил предупреждение насчет «может создавать помехи работе медицинской аппаратуры» и отключил мобильник. Потом, чувствуя раздражение от непрерывной боли и удушья, посмотрел в окно.
Я лежал в стационаре городской клиники. Это было старое пятиэтажное здание; моя палата была на четвертом.
Под темнеющим небом виднелись нечеткие белые огни. Огни крохотного горного городка, где родилась и выросла Рицко, моя мама, которую я видел только на фотографиях. Йомияма.
«Сколько раз я уже бывал в этом городе?»
Такая мысль мелькнула в моем затуманенном сознании.
Я вспомнил немногое. Когда был маленьким – совсем не помню, был здесь или не был. Когда учился в начальной школе – был три или четыре раза. С тех пор, как поступил в среднюю – вроде сейчас первый раз?.. А может, нет.
Я размышлял на тему «а может, нет», когда мои мысли резко остановились. Из ниоткуда поднимался густой шум, какое-то «дзззззз». Он навис надо мной, он словно давил меня…
У меня вырвался тихий вздох.
Похоже, действие наркоза заканчивалось. Разрез ниже подмышки, куда была вставлена трубка, охватила пульсирующая боль, сливающаяся с постоянной болью в груди.
3
Бабушка навещала меня каждый день.
Мне казалось, что больница довольно далеко от дома, но бабушка рассмеялась и сказала, что это не проблема, поскольку она за рулем. Вот это я понимаю, бабушка. Ну, правда… возможно, она из-за этого немножко запускает домашние дела, а она ведь наверняка беспокоится и за Рёхэя, моего дедушку, у которого от старости слегка не все дома в последнее время… В общем, несмотря на ее успокаивающие слова, мне было ужасно совестно. Спасибо огромное, ба – я просто не могу не испытывать самую искреннюю благодарность.
Плевральный дренаж постепенно делал свое дело; на третий день и боль поутихла. После чего возникла новая проблема – безумная скука. Я ведь даже ходить самостоятельно до сих пор не мог.
Во-первых, я был по-прежнему подсоединен трубкой к аппарату. Во-вторых, мне дважды в день ставили капельницу. Даже до туалета добираться было трудно, что уж говорить о душе – я его вообще пока не принимал.
В моей одноместной палате стоял телек, который можно включить, подкормив монетками, но днем по нему шли только скучные шоу. Такой у меня был выбор: сдаться и все равно смотреть, либо почитать какую-нибудь из книжек, купленных бабушкой, либо слушать музыку… Так вот в безделье и тянулось время; вряд ли кто рискнул бы назвать это отдыхом.
На шестой день – это была суббота, 25 апреля – после обеда пришла Рейко-сан.
– Извини, что до сих пор не удавалось тебя навестить, Коити-кун.
Она виноватым голосом рассказала, что всю неделю, как бы она ни старалась уйти с работы пораньше, у нее не получалось; но, конечно, я и сам это отлично понимал. Если бы я вздумал пожаловаться, извиняться пришлось бы мне.