Бессонница,

– Мы – не люди, Эдуард. Мы думаем иначе, и у нас другие ценности. С человеческой точки зрения Дана поступила подло. Но у нее не было выбора. Она все равно сделала бы это. В каком-то смысле она меня спасла .

– Да уж. Она, по-моему, еще та штучка… кстати. У вас что, приняты браки между членами семьи?

– Мы не члены одной семьи. Мы брат и сестра по крови, у нас один создатель.

Винсент сел рядом со мной.

– А почему вы теперь не вместе? – задал я очередной вопрос.

– Дана была одним из самых авторитетных и уважаемых карателей в Ордене. И за некоторые заслуги получила самый драгоценный подарок, о котором мы только можем мечтать: свободу . Она сняла с себя все клятвы, которые давала, включая клятву предназначения. Проще говоря, освободила себя от меня.

– А ты от нее освободился?

– Если я начну думать об этом, Эдуард, то радио в моей голове зазвучит еще более непонятно, чем раньше. Так что давай оставим эту тему. Нам надо подумать о другом: какого черта Дане взбрело в голову вставлять мне палки в колеса, и зачем она тут появилась?

Я закивал, показывая тем самым, что полностью согласен с таким решением. Тем временем Винсент поднялся, аккуратно расправил плащ, который он нес на сгибе локтя, и накинул его на плечи. Луна светила неярко, ее время от времени закрывали легкие облачка, но даже при таком освещении я заметил, что это вовсе не плащ, а длинная мантия из тяжелого материала. Винсент повернулся ко мне спиной, и я, чуть приподнявшись, разглядел на мантии двух вышитых змей, которые сплелись в тесный клубок. Скорее всего, змеи изображали какой-то древний символ, но я и понятия не имел, что это может означать. То же самое можно было сказать и о надписи на непонятном языке, которая заключала странный рисунок в окружность.

– Подними свою задницу, Эдуард, – обратился ко мне Винсент. – Я и так оказал тебе большую честь, взяв тебя с собой. Не пристало смертным сидеть в вальяжных позах перед ликом темных хозяев .

Сделав над собой усилие и сдержав колкое замечание касательно «темных хозяев», я поднялся на ноги.

– А теперь преклони колени, – продолжил Винсент.

– Преклонить… – начал я, но уже через долю секунды стоял на коленях. Ощущение было такое, будто кто-то невидимый дал мне хорошего пинка.

Несколько минут тишину нарушало только пение ночных птиц. Винсент стоял в паре шагов от меня, подняв голову к небу и прикрыв глаза. Я ожидал чего угодно, даже появления странного существа из-за кустов, но только не женского голоса, который, казалось, доносился отовсюду и одновременно из ниоткуда:

– Неурочный час, Винсент. Мы договаривались, что ты придешь тогда, когда у тебя будут новости.

– Я знаю, что виноват, и что нарушил твой покой, Великая. Но мое дело не терпит отлагательств.

– Это настолько срочное дело, что ты привел с собой смертного?

Смертного. Я уже несколько раз ловил себя на мысли, что начинаю ненавидеть это слово.

– Если тебе неугодно его присутствие, я сейчас же отошлю его назад.

– Вот уж нет! – возмутился я. – Я не собираюсь возвращаться в одиночестве по жуткому темному лесу! Особенно после твоих слов о лесных…

Слово «духах» застряло на полпути, так как больше я не мог произнести ни звука. Винсент уже проделывал этот фокус у меня дома, и сейчас повторил его с не меньшим успехом.

– Прости его, Великая. Смертные в большинстве своем очень невоспитанные существа.

Женский голос издал странный звук, который отдаленно напоминал смех.

– Верни ему дар речи, Винсент. Их коротенькая жизнь и без того полна несчастий. Я вижу, что моя сущность приводит его в недоумение. Думаю, мне лучше принять более привычный для него облик.

– Что вы, не стоит так утруждать себя, – обратился я к невидимой собеседнице, довольный тем, что снова могу говорить.

– Ты очень милый мальчик, смертный. Я не хочу тебя пугать.

Голос мягко зашелестел, будто произнося какое-то заклинание на непонятном языке, и через мгновение напротив Винсента появилась невысокая женщина с длинными светлыми волосами. Они были такими густыми, что окутывали ее фигуру почти полностью, и тем самым создавали минимальную видимость одежды – одеться «начальница» Винсента не потрудилась.

– Вот, так лучше?