– Сначала они испробовали на моей глазнице множество разных искусственных глаз. Но мать говорила, что они все некрасивые… И поэтому она сделала для меня специальный глаз. «Глаз куклы».
…Пустой синий глаз.
– Знаешь, тебе вовсе необязательно его прятать, – слова выскочили сами, я вовсе не хотел их произносить. – По-моему, твой глаз и без повязки красивый.
Уже произнеся это, я смутился и вздрогнул; мое сердце заколотилось с удвоенной силой. Прочесть выражение лица Мей, стоящей прямо передо мной, я не мог – видимо, потому что она закрывала пол-лица правой рукой.
«Слева у меня – глаз куклы».
Слова, произнесенные Мей при первой нашей встрече здесь, прозвучали у меня в голове.
«Он видит то, что лучше бы не видеть, поэтому обычно я его закрываю».
Внезапно меня охватило какое-то непонятное предчувствие.
Что это вообще значит? В тот раз я совсем ничего не понимал. Но что сейчас? Сейчас дела обстояли немного по-другому. Так мне подумалось.
Она может видеть то, что лучше бы не видеть.
То, что лучше бы не видеть…
Я захотел спросить, что именно она видит, но справился с этим желанием. У меня возникло смутное ощущение, что когда-нибудь наступит подходящее время для этого вопроса.
– Позже я узнала, что во время той операции я чуть не умерла, – Мей по-прежнему прикрывала рукой правый глаз. – По правде сказать, то, что со мной тогда произошло, оставило во мне свой след. Ты мне веришь?
– Эээ, в смысле, ты до сих пор помнишь, как умирала?
– Всего лишь кошмары больного четырехлетнего ребенка. Вполне достаточно, если ты будешь воспринимать их так.
Несмотря на эти ее небрежные слова, голос Мей звучал очень серьезно.
– Не думаю, что смерть добра. Люди все время толкуют о «легкой смерти», но это не так. Там одиноко и темно… так одиноко и темно, как нигде в мире.
– Одиноко и темно…
– Да. Но ведь жизнь такая же, согласен? Как ты считаешь?
– …Может, и так.