Джаред не мог отвести глаз от бутылки.
— Если мы врежемся, ты тоже не выживешь.
Существо на заднем сиденье фыркнуло.
— Всссе аварии прошшли для меня бессследно. Я просссто вссставал и уходил.
Джаред вздрогнул.
— Ты делал такое и раньше?
— Пресса назссывает меня Сссчастливчик…
Щелк. Мистер Счастливчик взвел курок.
— Пей.
Джаред помедлил, но взял бутылку.
— Один водитель однажшшды перевернул ее, — сказал мистер Счастливчик. — Хотел вылить, но я его застрелил.
Джаред собрал волю в кулак, поднося бутылку ко рту. Он должен был послать к черту долгие годы воздержания. Когда он напился в последний раз, погибло четыре человека. В бутылке плавал червяк — еще одно напоминание о могиле.
Текила обожгла Джареду губы. Что–то внутри его закричало. И тут червяк дернулся. Джаред закашлялся, заливая текилой рубашку.
— Червяк, он…
— Я сссам его сссделал. Чуть менышнше мескаля, и гусеница живет. — На слове «гусеница» он сделал ударение, исправляя Джареда. — Внутри гусеницы — чудная бабочка. А в червях одно говно. Пааапочка любил текилу. И любил жрать гусениц. — Мистер Счастливчик прижал дуло к виску Джареда, толкая его голову на лезвие. Джаред напрягся, сопротивляясь.
— У нассс одно правило, только одно: не останавливатьссся. Перессстанешь пить, перестанешь гнать, и я тебя зассстрелю.
Джаред вывел «бьюик» на грунтовку, едва не ободрав его бока о стены сарая. Водить «пинто» было гораздо легче. А «бьюик» напоминал ему старый «линкольн», тот, который и стал причиной трагедии. Джаред всю жизнь любил большие машины, но с тех пор предпочитал водить нечто менее опасное.
— Куда едем? — спросил он.
— Ты ведешшшь, — просипел Счастливчик, не убирая пистолета.
Джаред лихорадочно размышлял, поворачивая с грунтовки на пустынное загородное шоссе. Больше всего ему хотелось проснуться от этого кошмара. Он выбрал небольшую загородную дорожку, чтобы появилась возможность подумать, собраться с мыслями, и ехал не торопясь. Поначалу Джаред боялся, что мистер Счастливчик начнет возражать против черепашьей скорости, но тот молчал. До тех пор пока Джаред не нарушал правила, беспокоиться можно было только о железном ошейнике.