Вкус ужаса. Коллекция страха,

Но я знал, что случилось на самом деле.

Автобус отремонтировали и снова сдают в прокат рок–группам. Теперь в нем обитают два призрака, и он до сих пор где–то катится, перевозя ничего не подозревающих музыкантов от города к городу.

ДЖЕЙМС САЛЛИС

Премьера сезона

Крысы появились сразу после того, как они повесили Коротышку Бергена. Никто раньше не видел ничего подобного. Они выбрались на берег по руслу сухой реки — около сотни крыс, бегущих стаей. Как саранча из фильмов об Африке, там ведь тоже показывают, как пролетают насекомые, и за ними остается только голая земля и обглоданные стебли. Вот только крыс не интересовали овощи. Джонни Джонс лишился всех своих кур. А у Джина Брокато крысы сожрали пять овец и телушку.

— Крысы не охотятся стаями, — сказал Берни Барстайл.

Он и его напарник Джо МакГи вышли из служебного грузовичка, чтобы проверить линии электропередач. И отскочили к обочине, когда увидели поток крыс, который разделился надвое, обтекая ферму, а затем снова соединился на поле Джина Брокато. За несколько секунд от скота остались лишь обглоданные кости.

— Никогда ничего подобного не видел, — произнес Джо МакГи.

То же самое можно было бы сказать о Коротышке Бергене. Он выглядел так, словно кто–то склеил его из двух половинок: длинное–длинное тело на корявых кукольных ножках. «Если бы у мальчика ноги были, как тело, он был бы ростом метра в три», — всегда говорила его мать. Но это было не так. Даже надевая любимые ковбойские сапоги с каблуками, Берген был не выше полутора метров. Из его ушей торчали щетки густых блестящих волос. Зато на голове, сколько бы раз он ее ни мыл, два десятка жидких тонких прядок вечно казались засаленными.

И так случилось, что Коротышка влюбился в Бетти Сью Карстейрс, что повлекло за собой две проблемы. Во–первых, Дэн Карстейрс, ее папаша, был единственным в городе человеком, у которого водились настоящие деньги; он обожал свою дочь, позднего ребенка, появлением которого жутко гордился. А во–вторых, Бетти Сью была тупа как пробка. Когда Коротышка приносил ей конфеты и букеты диких цветов, сорванных в лесу, она начинала лепетать и пускать слюни. Бетти не понимала, что он урод, не видела ничего странного в его подарках и не соображала, к чему они могут привести. Папочка всегда дарил ей конфеты. А теперь так поступал и Коротышка.

Довольно скоро крысы стали главной темой для разговоров в «Блю белл динер», единственном месте Хэнкс–Риджа, где можно было перекусить вне дома.

— По крайней мере в город они пока не суются, — сказал Лукас Ходгкинс.

Яичный желток и примерно треть вставных зубов выскользнули у него изо рта. Он вернул вставную челюсть на место. Желток остался на подбородке.

— Я тебя понял. — Это был Жабис Леверо, сидевший через четыре столика. Люди говорили, что свой проклятый берет, который он никогда не снимал, Жабис заказал по каталогу Сирса. В Хэнкс–Ридже такую дрянь купить просто негде. При взгляде на нос Жабиса почему–то сразу вспоминались солнечные часы. — Но черт их знает. Стоит им попробовать человеческую кровь… Я видел, как такое бывало с охотничьими собаками. И даже один раз с козлом. Они тут же начинали жрать детей, что твой попкорн.

Пчелу, хозяйку заведения, уже тошнило от этой темы.

— Мне это не нравится. Совсем не нравится, — сказала она.

Впрочем, за сорок шесть лет жизни Пчеле мало что нравилось.

— Откуда они взялись, хотел бы я знать. Никто из нас раньше о них не слышал.

— Помню, когда я был маленьким, во Флориде шел дождь из лягушек.

— То лягушки. А это крысы.