— А где же послание от неё?
Тут уж гость перешёл к угрозам.
— Если вы не понимаете простых вещей, то и нечего свататься к глубоко ранимым барышням! Любая бумажка может испортить её репутацию, дискредитировать в глазах общества! Найди кто-нибудь её послание к вам, она будет немедленно отчислена из института…
— Ах! — распунцовелся жених. — И что же теперь прикажете делать?..
Курьер осклабился:
— Как «что»?! Переписывать, доводить каллиграфию до естественного вида! Любовь не терпит слишком акуратного письма и нехлюйства в чувствах! Я тут, можно сказать, и своей репутацией рискую, а вы хотите поломать всё дело?!
— Может быть, лучше воспользоваться сонетами?
— Какими сонетами?
— Шекспировскими…
— Валяйте! Но учтите: заимствовать чужую душу — грех. На свидание пойдёт не Шекспир, а вы, так что вам не следовало бы уж так уж переводами увлекаться. Подключите собственную голову! И сердце!
Сердце юноши не было каменным, он с новым прилежанием взался за бумагу и перо. Писем получилось огромное количество, но лишь одно из них удовлетворило диктовавшего. И вот что странно: забракованные послания не попали в мусорную корзину, их после ухода гостя не обнаружил никто: ни сам писавший, ни его домашние, ни прислуга.
А грозный посетитель княжеских особняков, сменивший выражение лица на кроткое, помчался к Смольному. Там его, в каморке сторожа, поджидала барышня.
— Неужели он мне так ничего и не написал?!
— Нет! Его маменька всё время были под рукой, а при маменьке он сам не свой, смущается даже шёпотом говорить на любовные темы…
— Но он… придёт на бал?!
— Тс-с-с… Разумеется придёт, куда ж он денется…
Барышня просияла:
— Я должна сделать ему подарок!
У Петра Сергеевича не было сомнений насчёт того, откуда прибудет подарок. Лишь только фея, глубокой ночью, скрылась в деревянном ящике, он прибил поверх зеркальной дверцы фанерный щит. Затем набросил на шкаф огромный, весь изъеденный молью ковёр…
Теперь надлежало добить соперника. Окончательно вывести из игры. Не врученное вовремя письмо, в конце концов, хотя и днём позже, было вручено любителю каллиграфии. Тот воспрянул духом, узрев конверт со знакомым почерком, но ненадолго. Текст записки был жестоким: «Приходите завтра. Объяснимся. Жду. Ваша Анна». Даты не было, но подпись-то знакомая стояла! «Завтра» означало день после бала. Его на бал не пригласили, а следующим днём… собирались унизить и прогнать?!