— Э-э-эййй!!! — возмутился Мася. — Так не договаривались!
— Это чтоб вы не удрали раньше времени, — ответил даун-Правитель. — Никто не хочет слушать сказки про апендаунеров, а мне детали срочно нужны, понятно? Посидите не больше двух часиков, обещаю!
Бить кулаками в дверь не имело смысла. Да и… Честно говоря, любопытно было узнать, кто такие апендаунеры. Ладно, два часа — не двое суток, можно и поржать над дурочкой. В компании Кристины.
Интерьер туалета был совсем не туалетный. Всё пространство, дольно-таки громадное, было заполнено моделями планет. А около планет виднелись «спутники», большие облака, на которых тоже была жизнь… Огромное пространство поражало красотой: эффектные, сочные, искрящиеся цвета… И музычка нехилая звучала!
Вскоре музычка пропала. Откуда-то из полутьмы выскочила девочка-припевочка с пропеллером на спинке и… С огромным старомодным двухкассетником в руке! Не очень-то нарядненькая, белобрысенькая, худенькая, в засаленных и кое-где дырявых трениках.
— Извините, что я по-рабочему одета, не ждала гостей! Сейчас расскажу вам о себе. Только не лично, а с помощью вот этого антиквариата…
Она нажала кнопочку на кассетнике и смылась. Из «антиквариата» полилось:
— Дюймовочка-дерьмовочка, гадина-змеёныш, профессорская дочка — вы не поверите, но это всё одна и та же цаца. Профессорский отпрыск не обязательно мальчик, а поздний ребёнок, самый любимый, самый блондинистый, самый пушистый и зацелованный — это как раз таки я, Дюймовочка! Уау!! Кто слил профессору и его жене мою слащавую кликуху из прошлой жизни? Они мне её быстренько назад пришлёпали!..
В прошлой жизни, и даже в позапрошлой, я была не леди, а в ещё более ранних жизнях вообще не помню, кем была — мне профессор с женой запретили про это думать. Когда я в их лажовенькой семейке родилась, они мне имечко официальное, конечно, дали, что-то вроде: «Лоредана-Аделаида-Гортензия». У иных профессоров с головой порядок, а у других — всё с вывертом. Я то длинное имечко уже не помню, да и профессор с женой его тут же забыли, стали «крошечкой» меня звать, потом перешли на «Дюймовочку». А в школе ребята сразу сказали: «Дерьмовочка круче!..»
Кристина с Масей плюхнулись в глубокие кресла.
— А что? Прикольненько, можно и послушать, — радостно воскликнула Кристина.
— Хоть поржём, — согласился жених.
Из двухкассетника по-прежнему лилось:
— «Дерьмовочка» — супермилашка со знаком минус. Минус, плюс — какая разница? Я в этой жизни собиралась гадить не меньше, чем в предыдущих, но сначала надо было имидж идиотки закрепить, а ещё лучше — идиота мальчукового фасона. С идиота, да ещё и с мальчика, спрос нулевой. Практически…
Когда мой братец Петя, кстати, даун от рождения, понял, что он даун, я уже пользовалась его имиджем. Даун лучше, чем просто придурок, с дауна спрос ещё меньше. В профессорских семьях дауны не изредка рождаются, «на детях гениев природа отдыхает».
Когда не Петеньке природа отдохнула, и не однократно, я начала с ним активно дружить. Не с профессором же играть во всякие игры!
Профессор — мой очередной биологический родитель, сколько у меня их было — полная чума, а основной мой папа в раю без отпуска ишачит Змеем-Кладовщиком. Не путать с Искусителем!
Искуситель в подчинении у моего папаши. В раю вообще полно змей. Откуда в раю змеи, спрашивается? Либо рай не настоящий, либо змеи липовые.
Мой настоящий папа не сволочь, не то, что профессор — тот всё сына родного хочет куда-нибудь сплавить, якобы на лечение. Пете-дауну с меня польза была не абы какая: если бы не я, его бы запихнули в дебильный интернат. Я к тому времени уже полмесяца как родилась, и жена профессора стала мужа уговаривать избавиться от бракованого ребёночка, ну, чтобы лишний раз никто не видел, как на ихних детях природа отдыхает, чтоб про профессорские выверты подольше не догадывались.
Когда Петюне соску в рот засунули (в его-то пять годков!), когда шапочку дебильную на глазки нахлобучили (чтобы подебильней выглядел), я такую рожу в колясочке схрючила, что они оба замерли, как парковые манекены, стали переглядываться, с Петенькой единокровным меня сравнивать.
ebooksa