Монастырь дьявола

– Как бы эта новая власть на встала всем поперек горла! – злобно буркнул старик и продолжил свой путь. Булочник недоуменно уставился ему вслед.

Серый шпиль церкви устремился высоко в небо. Огромный каменный собор подавлял все вокруг. Кроме этой серой, монолитной стены ничего не было видно – ни узких переулков, ни людей, ни домов… Колокольный звон разливался в воздухе – но не тоненькой серебряной нотой, радующей душу. Это был тяжелый, мрачный, словно каменный звон, будто разом зазвонили сотни погребальных колоколов, уничтожая все земное. Этот звон порождал мучительную тревогу, заставлял людей спешить, сбиваясь с ног. Но иллюзия была обманчивой: избавиться – не было возможности, и с каждым приближением к собору звон становился все сильней и сильней. И вскоре они уже составляли одно целое: мрачный звон и непробиваемый монолит серой глыбы собора.

С приближением к церкви шаги Катерины становились все тяжелей, а лицо – все более мрачным. Людской поток вливался в распахнутые двери. Чуть поодаль белоснежные могучие лошади выбивали искры из камней мостовой. Катерина застыла на месте, словно пораженная громом. Ее глаза не отрывались от черной кареты, стоявшей рядом с собором, в которую была запряжена шестерка белоснежных коней. Не отрываясь и почти не мигая, Катерина смотрела так, словно от этого зрелища зависела вся ее жизнь. Занавески кареты были плотно задернуты. Дверца прищемила тяжелую золотую бахрому. Лошади громко фыркали и выбивали копытами искры. Из разгоряченных ноздрей шел пар. Толпа людей налетела сзади. Кто-то сильно толкнул Катерину. Вздрогнув, она очнулась. Толпа спешащих к мессе прихожан увлекла Катерину и старика в раскрытые двери собора.

Внутри церковь производила еще более мрачное впечатление, чем снаружи. Сводчатый потолок был настолько высок, что терялся в темноте. Церковь была убрана просто и строго: деревянные скамьи из темного дерева, грубые деревянные распятия, иконы в темных тонах, чаши из тесаного камня для святой воды. В этой строгой простоте было что-то зловещее. Атмосфера собора подавляла, убивая напрочь любую жизнь.

Люди рассаживались на деревянных скамьях, стараясь говорить шепотом и двигаться как можно тише. Старик, решительно лавируя в толпе, направился к скамьям впереди. В церкви у него было свое место, как у многих богатых горожан. Катерина медленно шла следом за ним, стараясь избегать чужих взглядов (вернее, упорно делать вид, что их не замечает). И наконец как подкошенная рухнула на скамью. Внезапный порыв ветра ворвался в открытые окна и загасил несколько свечей. Волосы Катерины выбились из-под косынки, но она этого не заметила. Резкий грохот прошел по всей церкви, заставив людей подскочить со своих мест. Так громко захлопывали все окна и двери. Потом наступила тишина. И сквозь эту тишину тяжелое бряцанье железа вдруг наполнило воздух, а сквозь цветное стекло витражей было видно, как огромное здание собора окружают солдаты в металлических доспехах, ярко мерцающих на солнце, и, окружая, смыкают свои ряды. По толпе пронесся тихий вздох, исполненный ужаса. Солдаты, окружающие церковь – это было неслыханно! И страшно. Горожане шепотом стали передавать ужасающие подробности об уничтоженном поселке в лесу.

Бургомистр, епископ, знатные сеньоры брели через всю церковь и усаживались впереди. Но не успела толпа насладиться зрелищем знати, как на кафедру, энергично размахивая руками, вбежала фигура в белоснежной одежде с длинными полами, развевающимися на ветру. Словно на церковную кафедру опустилась невиданная, экзотическая птица.

Это был молодой человек высокого роста с черными гладкими волосами, ярко-горящими глазами и красивым лицом. Он был в белоснежной рясе, на груди сверкал массивный золотой крест, густо усыпанный бриллиантами, на поясе выделялась золотая голова собаки с оскаленной пастью. От исступленного огня его глаз лед пробегал по спине…. Слишком много было в нем беспощадности и…какой-то мрачной иронии. Иронии, пугающей намного больше, чем откровенная жестокость.

– Покайтесь, грешники! – зычный, хорошо поставленный, громкий голос разнесся по церкви, разом перекрыв абсолютно все и мгновенно заставив всю толпу замереть – замереть на одном дыхании.

– Покайтесь, грешники! Призываю вас своим появлением – покайтесь! Господь прислал меня сюда, чтобы я призвал вас к ответу! Вас, прислужников ада, детей скверны, аггелов сатаны – и вот я здесь!

Звук, как будто разом вздохнул каждый человек, пронесся по толпе. Вздох ужаса, удивления и тревоги. Не выдержав напряжения, повисшего в воздухе, многие женщины закрыли лицо руками. Сделав паузу, человек обвел толпу своими горящими глазами. От взгляда этих глаз многих (особенно сидящих вблизи) стала пробирать нервная дрожь. Внезапно его тяжелый взгляд, сделав по толпе круг, уперся в мрачное, застывшее лицо Катерины.

Он смотрел на нее мрачно и тяжело, не отводя горящих глаз. Он смотрел так, словно пытался приколоть ее к деревянной скамье. Ровно и спокойно, не дрогнув ни одним мускулом, Катерина встретила его взгляд. Смело глядя прямо ему в глаза, даже не попытавшись отвести в сторону. По его лицу проскользнула мимолетная тень. Очевидно, встретить человека (тем более – женщину) не опускающую глаза перед ним, ему доводилось нечасто. Быстрая молния сменила тень-молния какого-то скрытого, извращенного удовлетворения (как будто столь открытое неподчинение обрадовало его до глубины души). И уже через секунду его лицо стало прежним. Старик быстро-быстро забормотал про себя молитву. Человек с кафедры продолжал говорить. Его голос опустился дол мрачного шепота (и шепот этот потрясал сильнее, чем крик):

– Дьявол…. Дьявол с желтыми глазами, горящими огнем ада… запах серы и ненависти…… дьявол….. Дьявол! Я вижу его! (голос возрос почти до крика, и этот переход пугал). Я чувствую его запах! Он здесь! Он изворотлив и хитер! Дьявол пробрался в святую обитель душами вашими, полными скверны и лжи, чтобы проклясть вас, детей Бога! Я вижу среди вас его лицо!

То толпе пронесся крик – особенно когда человек простер дрожащую руку вперед. Некоторые женщины зарыдали. Большинство мужчин крестились и шептали молитвы.

Человек принялся шагать по кафедре, размахивая руками, и вновь перешел на приглушенный тон….

– Желтые глаза дьявола….. Я встретил их здесь… При моем появлении дрогнула земля, и насторожился враг святой церкви! Враг узнал, что я пришел для борьбы с ним. Здесь, в святой обители Господа, в острове мира и света я увидал желтые глаза дьявола, и это было знамением о том, какой скверной полнятся ваши сердца, сколько в них грязи и мерзости, и лжи, и лицемерия, ибо враг рода человеческого лицемерен и лжив! Грешники, застывшие в самом страшном грехе! Грешники, погрязшие в распутстве дьяволовой мерзости и неверии, бойтесь гнева Господа, ибо я поразил слугу сатаны в святой обители Господа, и так же поражу вас! (тут его голос поднялся до громовых высот и словно покрыл всех людей, находящихся в церкви). Трепещите, враги Господа! Я поразил слугу сатаны своим мечом и огненным мечом поражу вас! Смерть Сатане! Смерть слугам его! Смерть!

Нагнувшись, он поднял что-то двумя руками, и, размахнувшись, бросил на пол, в проход между скамьями. Во все стороны брызнули капли свежей крови. По толпе пронесся ужасный вопль, и люди, сидящие на скамьях близко к проходу, вскочили со своих мест. Кто-то из женщин свалился в обморок. Порыв ужаса, промчавшийся по толпе, был страшен….. Человек бросил в проход труп кота с отрезанной головой. Это был толстый и добродушный рыжий кот, живший при церкви, которого знали все жители города, безвредное, ласковое существо, спавшее в ризнице местного священника. Катерина была единственной, кто остался сидеть на месте, только лицо ее (и без того белое) побледнело еще больше.

Человек стал посередине кафедры и простер обе руки над толпой в величественном красивом жесте. Голос его был по-прежнему громок:

– Возлюбленные дети мои! Дети мои, сядьте и успокойтесь! Я не враг вам! Я приехал, чтобы спасти вас! Чтобы защитить души ваши от мерзости дьявола и вернуть заблудших овец в лоно святой церкви! Я приехал из любви к вам! Из той любви, жить в повелевает Господь! Я люблю вас, дети мои! Я люблю вас как брат, как отец! Сядьте и успокойтесь!

В голосе его звучали такая сила и убежденность, что люди послушались, как стадо овец. Монах (быстро появившись ниоткуда) убрал окровавленный труп кота – завернул в холщовый мешок и унес, а второй монах засыпал песком следы крови в проходе, затем покропил все вокруг святой водой и удалился так же быстро, на ходу прочитав какую-то молитву. Человек на кафедре прекратил жестикулировать и заговорил громким, но ровным, спокойным и серьезным голосом.

– Я – отец Карлос Винсенте, инквизитор, посланный святым папой Римским в ваши земли. До Святого Отца дошел слух о том, что в ваших местах прорастают бурные всходы ереси и дьявольских служений. Я, инквизитор отец Карлос, послан в ваши земли, чтобы очистить эти места от скверны дьявола и вернуть души несчастных заблудившихся рабов божьих в лоно Святой матери-церкви, вернуть без лишней жестокости и крови, думая только об их бессмертной и великой душе. Любимые дети мои, я верю, что большинство из вас чисты перед Господом и зерна скверны не проникли в святилища ваших божьих душ. Но тем, кто сбился с пути истинного, кто отвернулся от лица Святой истинной церкви, справедливой и милосердной, я помогу забыть свой грех, очиститься и получить искупление и прощение. Я, инквизитор, обладаю высшей властью, полученной от Священного трибунала, владею правом отпускать грехи и дарить прощение тем, кто искренне раскаялся в своих заблуждениях и ереси. И наделен властью с корнем вырывать непокорные ростки колдовства и ереси, позорящие святое милосердие нашей матери церкви, и отвращать от таких нераскаявшихся, подлых преступников милостивое Господне лицо. Ибо высшая справедливость в руках Господа, а я – ничтожное орудие его кары. Гнусные отступники, проклятые предатели, смрадные негодяи, хуже, чем убийцы – те грешники, которые не приемлют высшую божественную доброту, отказываются покаяться в тяжких грехах и помочь очиститься своим знакомым и близким. Именно к ним я буду суров и беспощаден, как велит гнев Господень. Но вы, возлюбленные дети мои, чисты сердцем и душой, вы, преданные слуги церкви, всегда можете рассчитывать на мои милости и божественную справедливость. Как же заслужить эту милость, любимые дети мои? Как же верно послужить Господу? И я отвечу вам, потому, что именно для этого я сюда и пришел. Вы можете вскрыть зерна позорной скверны, уничтожить падаль дьявола в зародыше, рассказав о тех, кто преступил божественные законы и отступил, плюнув в лицо Священной матери-церкви. С сегодняшнего дня каждый из вас, дети мои, может обратиться ко мне за советом и помощью. Но точно так же совет и помощь я жду от вас. Вы можете рассказать мне то, что не рассказывали никому, поделиться своими страхами, сомнениями и подозрениями в отношении кого-либо, потому, что даже мелкие бытовые подозрения служат великому делу Господа. Я прошу и повелеваю, дети мои, рассказывать обо всех своих подозрениях в отношении страшных преступников, обо всех, кого вы подозреваете в самых страшных грехах – колдовстве, ереси и ведовстве! Рассказывая об этом мне, вы говорите об этом самому господу и служите его делу. Я, Карлос Винсенте, полномочный инквизитор этих земель, требую, молю и повелеваю: в течении 10 дней, начиная с этого дня, каждый, кто знает о колдовстве, ведьмах и еретиках либо подозревает кого-либо без каких-то доказательств в колдовстве, ведовстве и ереси, обязан сообщить мне, инквизитору, об этих преступниках. Тот, кто знал о существовании грешников, но не донес мне, становится преступником сам в глазах Святой церкви и будет осужден вместе с колдунами и еретиками без всяких исключений.