– Разумеется, нет. Просто решат, что обкололся наркотиками до предела. А вот хищения ценностей с раскопок добавит ему несколько лишних статей местного уголовного кодекса. Так что просидит он в тюрьме достаточно долго, и тем спасет свою никчемную жизнь.
Он поразился тому, что старик сказал почти созвучно его прежним мыслям:
– Ты успел поговорить с Археологом? И что ты выяснил? Где происходят собрания?
– На кладбище. В заброшенной часовне, в которой похоронен ребенок. Это девочка, на крыше – ангел с большими крыльями, старинный, очень красивый. Одеяние ангела длинное, белое…. Хотя допускаю, что от времени оно потемнело.
Машина остановилась. Инквизитор обернулся:
– Пойдем. Нам надо обо всем подробно поговорить. Я чувствую, что это последний наш разговор.
– Куда вы меня привезли?
– В нашу временную резиденцию.
Как всегда, резиденция располагалась в шикарном загородном особняке с большим тенистым садом. Он усмехнулся своей мысли: во все века инквизиция умела шикарно устраиваться! К тому же, к услугам нынешних инквизиторов были бессчетные сокровища прошлых веков, доставшиеся от предшественников. Сокровищам этим (тайне церкви) никто не знал ни числа, ни счета.
1415 год, Восточная Европа, Н-ский замок
Сгорбленный, измученный непосильными испытаниями глубокий старик мерил вдоль и поперек узкое пространство своей узкой тюрьмы бессмысленными, тревожными шагами. Камеры в подземельях Н-ского замка были расположены в подземельях, оттого внутри постоянно была сырость. Теперь никто не признал бы в этом сломленном старике инквизитора, уничтожившего целый город и ликвидировавшего задатки мятежа для того, чтобы тщательно расчистить путь для епископа к богатым землям.
Должность инквизитора не являлась пожизненной: доминиканский монах мог выполнять обязанности инквизитора лишь определенный период времени, после этого он шел на повышение, становился епископом какого-то богатого прихода, а его должность отдавали другому доминиканцу. Но вместо того, чтобы получить назначение епископа одной из областей, Карлос Винсенте угодил в лапы инквизиции.
Но инквизиция была к нему снисходительна. Приговор был мягкий. Его пожизненно заточили в бенедиктинский монастырь (Н-ский замок), где позволили заниматься своим любимым делом – вести летописи и писать книги. Камера привилегированного узника располагалась в верхней части подвала. Это была комнатка около 14 квадратных метров, с окном утопленным в стену прямо под потолком. Сквозь окошко можно было видеть часть монастырского двора, мощенного серыми плитами. В ясные солнечные дни окошко давало немного света.
Седой старик, закончив ходьбу, сел за небольшой столик и стал поскрипывать гусиным пером по пергаменту, близоруко щуря глаза. Изредка, отрываясь от рукописи, взгляд его, по-прежнему пристальный и ясный, блуждал по скудной меблировке комнаты, почти не задерживаясь на деталях. В комнате стояла низкая деревянная кровать, стол, небольшой шкаф с книгами религиозного содержания. Прямо над кроватью было простое, но массивное деревянное распятие, занимавшее почти полстены.
Внешность инквизитора значительно изменилась. Теперь у него были редкие волосы, морщинистое (словно коричневое печенное яблоко) лицо, скрюченная спина, изломанные, плохо сросшиеся пальцы (след от пыток инквизиции), на некоторых пальцах не хватало ногтей. У него не было правого глаза, а через все лицо и пустую глазницу тянулся страшный, уродливый багровый шрам. Единственное, что осталось в нем прежним, был взгляд – пристальный черный глаз, в котором по-прежнему хранились и неистовая ярость, и энергия.
Дверь в темницу открылась. На пороге появился молодой монах с подносом. Он поставил на пол еду, добавил две краюхи хлеба, сказал:
– Ужин!
Карлос Винсенте даже не повернул головы. Монах поспешно ретировался. Заточенный инквизитор пользовался в монастыре плохой славой. Одни говорили, что он колдун, который теперь служит церкви, другие – что он вернулся из проклятых земель, где был миссионером и там продал душу дьяволу, третьи знали, что он был инквизитором, и оттого не любили его еще больше (мирным бенедиктинцам были не по душе кровавые методы их собратьев доминиканцев). Словом, монахи избегали заходить к бывшему инквизитору (хотя это не возбранялось), и Карлос Винсенте проводил свои дни в полном одиночестве.
В келье-камере стояла полная тишина. Лишь тихонько поскрипывало гусиное перо по бумаге. Вдруг раздался странный звук. Отложив перо в сторону, Карлос Винсенте прислушался…. Ничего, тишина. Снова взял перо в руки. Звук повторился, отчетливый, ясный звук, напоминающий скрежет по камню. Инквизитор бросил перо:
– Кто здесь?!
ebooksa