Пунцовый Оливер отправился спать.
Вскоре и я, оставив шенге и Рхарге, пошла к реке, но потом села на валун и долго сидела, глядя на сияющий купол полога. Здесь очень красиво, но… я поняла это только сейчас, когда появилась возможность отсюда выбраться, а тем, кто здесь жил на протяжении многих лет, без надежды на освобождение… В первую очередь нужно будет вывезти женщин – таких, как леди Райхо, да и служанок, затем еще нужно… Об этом я буду думать в Оитлоне.
Утром меня разбудил шенге и, осознав, что просыпаться я не желаю, подхватил на руки и отнес в реку. Наследные принцессы булькают ничуть не звучнее обычных, как выяснилось. Я уже собиралась вылезать из воды сама, благо тонуть возможности не было – воды всего по колено, как меня вдруг бережно подняли и на ручках вынесли на берег. Я его уже очень сильно люблю, еще сильнее, чем вчера, когда, сидя с шенге, украдкой любовалась спящим ракардом.
– Аршхан, – обняв его за шею, я решила его порасспрашивать, – а вы тоже по утрам в реке купаетесь?
– Нет, – ответил ракард, вынеся меня на берег, поставив на ноги и протягивая полотенце, – у меня возле дома орве… искусственное озеро, но для женщин орве в доме.
Ого, как мало мы знаем об их стойбищах.
– А где ваш охт находится? – продолжила расспросы я.
– Не охт… Орхаллон гьере… город.
Легендарный Орхаллон?! Вопросы закончились мгновенно.
Позавтракать мне не дали, даже обидно стало. Я уже подбегала к костру, но шенге аккуратно меня остановил и отвел к Аршхану.
– Переоденься, – произнес ракард и торжественно вручил сверток.
Свертки из серой ткани у них обычно подарочные.
Вытирая слезы отчаяния, ведь я уже настроилась вкусно поесть, все же пошла переодеваться. В свертке оказалась зеленая рубашка с оркской вышивкой, до середины бедра и с разрезами. Помимо рубашки еще темные, неприлично облегающие кожаные брюки… Скепсис мой при взгляде на это одеяние был понятен, но… а почему бы и нет?
Как оказалось, одежда степных орков мне подошла, да и чувствовала я себя в ней замечательно. Сапоги здесь тоже обнаружились – зеленые, но не как рубашка, а темнее, и тоже с вышивкой. Сапоги мне понравились настолько, что на рубашку, обтянувшую мою нежданно-негаданно приобретенную талию, я уже не злилась.
И вот когда я вышла из пещеры, все орки издали восторженное «Угх!». Вот, я, конечно, не Лориана, но тоже ничего.
Тихий щелчок пальцами, и картину восторженных орков закрыли мои собственные волосы, которые я до этого аккуратно заплела! Вот… ругательные слова закончились, когда он осторожно поправил волосы, откинув пряди назад… За что мне такое счастье?
– Утыррка, долгой дороги! – торжественно произнес шенге.
И все орки повторили его слова, словно это было какое-то напутствие. Я поняла, что со мной прощаются. Обняла шенге, Рхарге, снова шенге, который вытер мои непрошеные слезы.
– Утыррка – гордость шенге! – произнес мой неродной отец, который стал для меня роднее всех на свете.
Аршхан усадил меня на агрраши, затем вскочил в седло сам и направил лошадь ко входу в шахту. Я махала рукой шенге до тех пор, пока он не скрылся из вида за поворотом… Слезы капали на смоляную шерсть степной лошади.