Крах и восход

– Однажды я и к тебе питала привязанность. – Он резко поднял голову. Эти слова стали для него неожиданностью. Святые, до чего же приятно! – Почему ты не навещал меня? – полюбопытствовала я. – Все эти долгие месяцы?

Дарклинг молчал.

– В Малом дворце не проходило и дня, чтобы ты не приходил ко мне, – продолжила я. – Чтобы я не видела тебя в каком-то темном углу. Я думала, что схожу с ума.

– Вот и хорошо.

– По-моему, ты боишься.

– Должно быть, эта мысль очень тебя утешает.

– Я думаю, что ты боишься нашей связи. – Меня она не пугала. Больше нет. Я медленно шагнула вперед. Дарклинг напрягся, но не отпрянул.

– Я древний, Алина. Я знаю о силе то, о чем ты даже не догадываешься.

– Но дело не в силе, не так ли? – тихо произнесла я, вспоминая, как он играл со мной, когда я только прибыла во дворец – даже раньше, с первых секунд нашего знакомства. Я была одинокой девочкой, отчаянно жаждущей внимания. Должно быть, стала для него небольшим развлечением.

Сделала еще один шаг. Дарклинг замер. Теперь наши тела почти соприкасались. Я коснулась ладонью его щеки. На сей раз вспышку замешательства на его лице было невозможно не заметить. Он словно оцепенел, и только его грудь равномерно поднималась и опускалась. Затем, будто смирившись, он закрыл глаза. Между бровями пролегла морщинка.

– Это правда, – ласково сказала я. – Ты сильнее, мудрее, твой опыт бесконечен. – Затем подалась вперед и прошептала так, чтобы мои губы касались его ушной раковины: – Но я способная ученица.

Серые глаза Дарклинга распахнулись. Я успела увидеть в них кратчайшую вспышку ярости, прежде чем нарушила связь.

Меня бросило в сторону, обратно в Белый собор, а Дарклинг остался ни с чем – одно только воспоминание о свете.

Глава 4

Я резко села, втягивая влажный воздух алебастровой комнаты. Виновато осмотрелась. Не стоило этого делать. Что я выведала? Что он в Большом дворце и в отвратительно хорошем здравии? Жалкие крохи.

Но я не сожалела. Теперь я знала, что́ он видел, когда посещал меня, какую информацию мог и не мог собирать при нашем контакте. Я приобрела опыт в еще одной области, которая ранее принадлежала только ему. И мне это нравилось. В Малом дворце я боялась этих видений, думала, что схожу с ума, и, что еще хуже, гадала, что они обо мне говорят. Довольно. Хватит с меня угрызений совести. Пусть почувствует, каково это, когда тебя преследуют.

Заболел правый висок. «Я нашел усилители Морозова для тебя, Алина». Ложь, замаскированная под правду. Он хотел сделать меня могущественнее, но только потому, что верил, будто сможет меня контролировать. Он до сих пор в это верит, и это пугало. Дарклинг никак не мог знать, что мы с Малом предполагаем, где начинать поиски третьего усилителя, но он не выглядел обеспокоенным. Даже не упомянул о жар-птице. Он казался уверенным, сильным, словно ему и место на том троне. «Я знаю о силе то, о чем ты даже не догадываешься». Я встряхнулась. Может, пока я и не представляю угрозы, но однажды это изменится. Нельзя позволить ему победить еще до того, как у меня появилась возможность дать полноценный отпор.

Раздался короткий стук в дверь. Пришло время. Я обулась и разгладила золотой кафтан, вызывавший чесотку. Возможно, позже я вознагражу себя тем, что засуну эту вещицу в кипящую кастрюлю.

Служба вышла тем еще представлением. Мне до сих пор было трудно призывать свет так глубоко под землей, но я окутала ослепительным сиянием стены Белого собора, используя все резервы, чтобы вызвать восторг у толпы, стонущей и покачивающейся внизу. Владим стоял слева от меня в распахнутой рубахе, выставляя на всеобщее обозрение отпечаток моей ладони на своей груди. Справа вещал Апрат и, из страха ли или с искренней верой, но делал это очень убедительно. Его голос раскатывался по главной пещере, утверждая, что наша миссия предопределена божественным провидением и что из будущих испытаний я выйду более могущественной, чем когда-либо прежде.

Я изучала его, пока он говорил. Священник выглядел бледнее, чем обычно, немного взмокшим, но не особо пристыженным. Я прикидывала, не будет ли ошибкой оставить его в живых, но пока моими действиями не управляют гнев и сила, казнь – это шаг, который я не готова обдумывать всерьез.