Ну зачем, зачем я ввязалась в это безумие? Вот кто меня заставлял? Я ведь понимала, что сейчас он мне не помощник, а обуза. Его нужно лечить, кормить, одевать. А я сама медяки считаю и экономлю на всём.
Просто не смогла я оставить его там. Он ведь из высшего сословия, если судить по словам его прежнего хозяина. Пусть – политический преступник, но не убийца, насильник или разбойник. И не хватило мне черствости остаться безучастной. Я сама аристократка, и хотя сейчас влачу нищенское существование, но от этого не перестала быть дворянкой. Это в крови, в воспитании, во впитанных с детства ценностях.
Трущобы остались позади, и мои спутники сразу же распрощались, напоследок сообщив то, что мне и самой уже было ясно: я дурень, каких поискать. Навязала на свою голову проблему…
Глава 11
«Проблема» тяжело дышала за моей спиной, прислонившись к покосившемуся забору. Я прикрыла на мгновение глаза, собираясь с силами и мыслями, после чего повернулась к смертнику и негромко сообщила:
– Я неместный, остановился в трактире. Планировал завтра уехать, но теперь придется задержаться. Тебя в таком виде в него не пустят, поэтому сейчас мы идем в общественную баню, и ты отмываешься. А дальше будем думать, что делать. Пить хочешь?
На меня зыркнули светло-карие, практически желтые глаза, щека, изуродованная шрамом, дернулась, но вместо ответа мужчина просто кивнул. Сняв с пояса флягу, я сначала сама глотнула из нее немного воды, после чего протянула ему.
– Можешь всё допить, если хочешь, – отвела я взгляд, чтобы не смущать.
Взял молча, жадно припал к горлышку и с громким бульканьем всё выпил. Забрав фляжку, я пристроила ее на место и отстегнула от воротника теплого свитера амулет от насекомых.
– Прицепи его к своей одежде. Без этих штук тут в бани не пускают.
Лицо раба перекосило, но взял, трясущимися руками прикрепил булавку к поясу рванья, которое уже мало напоминало брюки. Наверное, мне следовало бы ему помочь, но я не желала этого делать по двум причинам. Во-первых, он вонял и был выпачкан в чем-то неопознаваемом настолько, что с ним даже стоять рядом было испытанием для обоняния и осязания. А во-вторых, я совсем не была уверена в том, что этот пусть политический, но всё же преступник не агрессивен. Даже сейчас для него не составит труда вцепиться мне в горло и задушить. Нет, если я вырвусь, то смогу убежать, он явно не догонит. Но… мне не хотелось испытывать судьбу.
А насекомые… их было много. Нам пришлось постоять, пережидая, пока во все стороны разбегались вши, блохи и не знаю, кто еще. Я отошла подальше и в ужасе ждала, внутренне корчась от отвращения.
Когда мы наконец добрели до ближайшей бани этого небогатого района, уже совсем рассвело. И снова я тут первый, но в этот раз не единственный посетитель. Это входит в привычку…
– Опять притащился… – узнал меня мужик, принимающий плату на входе. – То сам явился весь в дерьме, а теперь вообще падаль притащил.
– Два комплекта, – недобро прищурившись, поджала я губы и выложила монетки.
– А этот… – последовал кивок на моего раба, – поди, завшивел весь. Не пущу!
– У него амулет от насекомых. Глаза протри, – сухо отозвалась я.
Да, с такими людьми тактичность или деликатность – это слабость. Я уже это давно поняла. Станешь говорить вежливо – тебя и за человека считать не будут.
– А вот все равно не пущу! – заупрямился банщик. – Тут чистое место, люди мыться приходят. А его тряпье?! Не позволю войти заразе! Делайте, что хотите!
Я сделала глубокий вдох и досчитала до трех. Доводы я понимала и принимала, только вот…