— Ты очень красивая, когда не используешь краску для губ и ресниц, — неожиданно произнес отец.
Молча расчесываю волосы, ожидая продолжения диалога… например, я ждала, что папик, наконец, поведает мне о своих планах в отношении моей скромной персоны, однако вместо этого хассар начал говорить о своем, об иристанском:
— Воины на Иристане никогда не позволяют себе любить женщину. Желание допустимо, любовь — нет. Любовь — позор даже для самого слабого и проклятие для сильного… — Он на мгновение умолк и чуть тише добавил: — А я так сильно любил твою мать.
Расческа подло и коварно выпала из моих рук. Смотрю на папика, такого огромного, мускулистого, красивого и сильного, и я просто в шоке! То есть не оттого, что он маму любил… ну не сомневалась я как-то в том, что маму все любят, просто понять не могу, что именно он тут имеет в виду под любовью?!
Икас заворчал, подошел, поднял расческу, обслюнявив конкретно, я забрала то, чем до помывки пользоваться уже не собиралась, но благодарственно погладила зверюгу по головке. Отец отвлекся на Икаса, и я уж думала, что продолжения не будет, однако оно последовало:
— Все традиции Иристана имеют причину, Киран. — Голос хассара стал величественным. — Каждый обычай, что кажется тебе варварским и унижающим достоинство женщин, — обоснован. Тебя оскорбил поклон наших спутниц жизни, но так они демонстрируют беззащитность, напоминая воинам о своей слабости и необходимости в защите. Это не оскорбительно, Киран, это трогательно и умиляет сердца воинов.
То есть ползающие у мужских ног женщины вызывают умиление? Ну-ну.
— Отец, — я скептически усмехнулась, — что бы ты мне сейчас ни говорил, я четко знаю одно — ползающие у ног маленькие пушистые котята или зайчата — это да, умилительно и трогательно. Так и хочется поднять, потискать, по шерстке погладить… Но! Но вот не надо мне заливать, что, глядя на ползающих женщин, воины умильно слезки утирают — я-то знаю, откуда дети берутся! И воины явно также!
Хассар Айгора потемнел лицом, но сдержался и попытался вывернуть ситуацию:
— Воины желают женщин, и жены ведают об этом. Наши женщины не украшают себя, ибо ведают: воинам сложно сдержаться, а слияние с женщиной до заката солнца — признак слабости и невоздержанности.
Подняв руку, словно нахожусь на занятии, я позволила себе прервать отче, исключительно для того, чтобы задать один-единственный вопрос:
— То есть в иерархии Иристана место и время женщины четко определено — ночь, постель, поза «бревно к работе готово»?
На сей раз кто-то достаточно слышно скрипнул зубами. Я же изобразила милую улыбочку и подчеркнутое внимание собственно к папандру. Отец сдержался и сдержанно же произнес:
— Воин не может уделять все свое время женщине! У нас есть долг, ответственность, обязанности перед кланом, страной, планетой!
— Про семью забыл… — резко погрустнев, буркнула я.
Хассар сел ровнее, сложил руки на груди и переспросил:
— В каком смысле?
— В прямом, отец, — я тяжело вздохнула и, вспомнив семью Эда и Мики, неожиданно призналась: — Знаешь, я всегда хотела, чтобы у меня был папа… Как у Дрейгов… ну это семья, с которой мы дружили. Понимаешь, когда папа Мики приезжал домой, Микуся бежала к нему с криками «Папочка, папа приехал!». А он подхватывал ее, кружил, потом подкидывал вверх и ловил и снова подкидывал… И Мика так радостно смеялась, заливалась просто, а я… я стояла в сторонке и мечтала, что когда-нибудь мама выйдет замуж и у меня тоже будет самый настоящий папа. И я буду бежать к нему навстречу, а он мне скажет: «Как день прошел, маленькая?»…
Икас подошел, уместил свою огроменную голову у меня на коленях и тихо заскулил. Я нежно погладила его по голове, почесала за ухом, потом наклонилась и чмокнула в черный нос, с грустью подумав, что моя детская мечта так и не сбылась… как оказалось, к лучшему.
— На Иристане задача отца — заботиться о безопасности дочери и о ее судьбе! Не более! — неожиданно резко отрезал папандр.