А дальше было вот что…
— Каждый раз, когда я вижу тебя, вспоминаю о том, что потерял, о собственной слабости… Мне казалось, что боль ушла. Но вот ты смотришь на меня зелеными глазами Киары, и эта боль рвет изнутри.
Хассар встал, направился к двери и, уже взявшись за ручку, повелительно приказал:
— План Киары хорош, но нежизнеспособен. Отныне тебе запрещено покидать пределы собственных покоев. Ваши встречи с Нрого я запретил, и эйтна-хассаш приняла мои доводы. Нрого проиграл.
Моей реакцией на данную тираду было лишь молчание. Настороженно проводила отца взглядом и дождалась, пока закроет дверь. Закрыл.
Сходила в ванную, вымыла обслюнявленную Икасиком расческу, вернулась, села у окна и начала думать над ситуацией, перерастающей в ситуевину… Поняла страшное — думать почему-то получалось исключительно о некоторых синеглазых. То есть я пытаюсь об отце, Нрого, проблеме, маме, а в голове крутится: «Я нашел тебя»…
Так, я сейчас успокою все свои бунтующие гормоны, напомню им, коварным, о последствиях незащищенного секса с первыми встречными и буду думать над проблемой!
«Я нашел тебя», — снова пронеслось в голове.
Откровенно психанув, зашвырнула расческу в распахнутое окно… где-то в отдалении послышалось: «Э-э-э!»
— Верни обратно! — рявкнула злая на весь мужской род я.
В следующее мгновение нечто сверкающее пронеслось над моей головой! Нет, в меня не целились, но напутали конкретно!
— Ох ты ж атом нестабильный, — прошептала я, глядя на мою собственную расческу, воткнувшуюся в противоположную окну стену. — Варвар неотесанный, чуть не убил! И расческу сломал!
Это я уже проорала все в то же распахнутое окно, и орала я во всю мощь своего излечившегося горла.
Ну а после пошла вытаскивать покалеченный предмет туалета. Сначала подтащила стул к стенке, потом ловко забралась на спинку и, балансируя на оной, начала освобождать расческу из плена.
И вот я вся в процессе, хотя, по сути, зря я это делала, все равно расческе уже ничего не поможет, и тут открывается дверь. Вот как она открылась, я слышала, но понять не могла, кто вошел, ровно до тех пор, пока сильные руки не обхватили меня за талию, дернули, вынудив выпустить вмурованную в стену расческу, после чего меня осторожно опустили на пол.
— Тебе принесут… другую щетку для волос, — прошипел злой папандр.
Посмотрела на него, потом на дверь, у которой стоял воин с синяком на скуле… у синяка характерные зубчики просматривались, идеально повторяя рисунок, собственно, моей расчески.
— Ладно, — миролюбиво и, главное, быстро согласилась я, пока не начались разборки на тему: «По какому поводу мои личные принадлежности летают по двору».
Папандр выдернул остатки расчески из стены и вышел, воин с выражением «Я тебя запомнил, падла» тоже испарился. Я осталась, печально размышляя о жизни.
Через несколько минут в двери постучали. Что странно — Икас, совершенно спокойно воспринявший вторжение папандра, на сей раз угрожающе на дверь зарычал. Но я все равно сказала: