«Шейсы были виновны в гибели членов клана Аэ. По приговору их должны были казнить на могилах тех, кто погиб по их вине. Тела для захоронения также находились на пассажирском корабле».
Рука соскользнула по шее вниз… Полторы тысячи шейсов, чей приговор — смерть. Смерть для всех. Один кончает жизнь самоубийством и… И тут я вспомнила тень. Тень, у которой были ограничения — ведь она могла входить только через двери, в то время как у теней воинов возможностей было куда больше — левый сквозь стены свободно пролетал. Так вот в чем вопрос — для чего шейс покончил с собой? Не для того ли, чтобы освободиться?! И почему два корабля приземлились, а третий фактически взорвался при входе в атмосферу Иристана? И… И эти шейсы!
Я торопливо включила сейр — мама ответила, и я увидела ее, сидящую на тахте рядом с бабушкой. Они о чем-то говорили до моего вызова, и мама была бледная, растерянная какая-то. Но на маму я глянула только мельком, потому что едва бабушка поймала мой взгляд, ее глаза начали меняться, словно загорелись ненавистью, и я услышала то, что явно не могла слышать мама:
«Ты ответишшшь за его сссмерть!»
Я улыбнулась, словно ничего и не было, и попросила:
— Мам, можно мне Нрого на одну секундочку?
Посмотрев на меня с явным сомнением, мама все же передала сейр, и экран отразил раскосое лицо хассара Шаега. Я улыбнулась тар-эну и без лишних слов попросила:
— Запри маму.
— Киран шутит? — хрипло спросил воин.
— Когда-то Нрого сказал, что Киран не дура.
Хассар Шаега ничего не сказал мне больше, я лишь услышала его приказное:
— Взять.
Потом мамин крик и бабушкин, возмущенно что-то требующий. Шум борьбы, рык одного из воинов: «Эйтна опасна». Выстрел. Еще один. Снова крик… бабушкин. И хрип, который издают при вырубающем ударе в живот. И звук упавшего тела…
Появившийся следом на экране Нрого произнес вроде и спокойно, но я видела, как хищно заострился его нос, когда тар-эн сказал:
— Эйтна МакЭдл хотела убить твою мать.
— Я знаю, — прошептала едва слышно. — Спасибо, Нрого.
Он величественно кивнул, принимая мою благодарность, и задал вопрос:
— Где сейчас, Кира?
Усмехнувшись, едва слышно ответила:
— На тропе войны.