Вейн

Дир сидел, сгорбившись, как старик, но, увидев их, вскочил, подкинул на руке нож. Вейн торопливо подошла к нему, придержала ладонь мужчины.

— Не надо, — тихо сказала он. — С тобой все в порядке?

Он хмуро кивнул, но нож не убрал. Путница подхватила на руки ковыляющую по полу кьяру, усадила себе на плечо. Кхха огласила зал недовольным урчанием и попыталась клюнуть стоящего рядом Темного. Но быстро передумала, отвернулась, вцепилась в плечо Вейн. Ксандр обвел тяжелым взглядом присутствующих, и лесорубов как ветром сдуло, даже несмотря на глубокую ночь. Видимо, они сочли, что и туманный лес будет гостеприимнее этого Путевого дома.

— Отправимся на рассвете, — сообщил Ксандр не терпящим возражений тоном. — Вы можете остаться здесь. Утром я за вами приду.

— С каких это пор ты здесь командуешь? — со злостью осведомился Дир. И снова подкинул на ладони нож.

— С тех пор, как оставил вас в живых, — усмехнулся Ксандр.

Вейн устало вздохнула и пошла вверх по лестнице.

— Если вы тут собираетесь … меряться, я пока посплю. До завтра.

Мужчины проводили ее взглядами, и Путница понадеялась, что до рассвета никто никого не убьет. Кхха заурчала довольной кошкой, свесилась с ее плеча, прикрыв глаза желтой пленкой, и Вейн придержала птицу рукой, чтобы не упала.

Удивительно, но теперь, когда Ксандр узнал про Алекса, в душе Путницы страха стало меньше.

Спала Вейн тревожно, чутко, без сновидений. И вскочила еще до того, как горизонт окрасился красным. Ночью к ней стучал Дир, но Путница не открыла, не пожелав выяснять отношения. Она все сказала ему еще тогда, три года назад…

 Три года назад...

Они повстречались снова через год ее работы на Смотрящих. Белый дворец Ниаранта стал ее домом и в тоже время клеткой. Там жил ее мальчик, и Путница всегда возвращалась туда, ненавидя это прекрасное здание и его обитателей. Поначалу она еще пыталась сбежать, украсть сына, скрыться, но быстро убедилась, что это невозможно. Ее всегда находили. И наказывали, запрещая видеться с Алексом.

Путница поняла, что придется играть по правилам. Стать самой лучшей, чтобы однажды победить… Но куда ей против силы перерожденных… Их было девятнадцать, самых сильных, самых страшных, тех, кого называли Мастерами. Тех, кого она видела в своих снах… Без голов. С каким удовольствием Путница отточила бы свои навыки охотницы на каждом из этих людей. Их черные души и бесконечные пороки вызывали у девушки приступы омерзения и брезгливости. Пожалуй, только Жало, который обучал ее, не был насквозь прогнившим от вседозволенности перерожденным. Его Вейн уважала за знания, за мастерство, за мудрость наставника. И за то, что он ограждал Путницу от назойливого внимания некоторых смотрящих. Почему он это делал, Вейн не знала, но старик был слишком силен и его побаивались. К тому же, в Ниаранте было много тех, кто готов был удовлетворить извращенные вкусы Темных по первому зову. Так что охотницу почти оставили в покое. Почти… как бы там ни было, Жало обучал Вейн, каждый раз удивляясь ее способностям. Тьма оказалась щедра к девушке, одарив способностями, которые Вейн старалась не демонстрировать Смотрящим. Огонь или умение видеть силу Темных она скрывала ото всех, кроме Жала, а умение общаться с личами даже от него. Но Вейн не могла не признать, что, обучаясь у старого Верда, она достигла тех высот мастерства, которых не достигла бы никогда, оставаясь с Диром.

Правда, Дир вряд ли додумался бы до тех методов, которые использовали Смотрящие.

Она не думала об Охотнике. И удивилась, встретив его однажды в коридоре дворца. Это был тот недолгий период, когда у Путницы не было никакого задания, и она отдыхала, проводя время с сыном. И потому сейчас была не в привычной одежде охотницы, а в простом зеленом платье с широким поясом-кушаком и длинными руками с разрезами. Отросшие волосы распущены и лишь убраны с висков, схвачены деревянной заколкой. Она хотела, чтобы Алекс видел ее такой: женственной и мягкой.

— Дир? — Путница вскинула бровь, настороженно оглядывая мужчину. — Что ты здесь делаешь?

— А ты не рада меня видеть, принцесса? — он растягивал слова с насмешкой, но смотрел исподлобья, тяжело. И лицо осунувшееся, снова заросшее русой щетиной, с потухшими медовыми глазами.

Серый плащ почти скрывал его фигуру, но тренированный взгляд Вейн заметил и тяжелое оружие, и множество магических предметов и амулетов. Значит, Дир по-прежнему промышляет охотой… Впрочем, понятно. Все же, это единственное, что он умел делать хорошо.

— Рада, — спокойно ответила Вейн. И поняла, правда, рада. В этом мире темноты Дир был привычным, почти родным. Как дальний родственник, видится с которым часто нет никакого желания, но само осознание, что он есть, греет душу.