– Бортовой компьютер сменил маршрут. Сейчас все данные говорят о том, что мы приблизились к пригодной для посадки планете, но у нее нет номера, и ее как будто не существует.
– И что это значит? Я, конечно, мало понимаю во всем этом, – я кивнула на экран, – но для меня планета или есть, или нет.
– Марта, попей воды.
– А… это что, приказ? – спросила я, демонстрируя чудеса сообразительности.
– Нет. Просто совет, – отозвался Коперник.
– Я же вижу, что-то не так. От этого только хуже. Мы разобьемся? Да?
Страх, холодный и липкий, стал подбираться к сердцу. А еще обида: неужели мы спаслись, чтобы вот так…
– Нет, – голос капитана стал мягче, видимо, он понял мое состояние. – Не должны разбиться. Просто координаты неверные, и я понятия не имею, где мы находимся.
– То есть мы можем приземлиться на планету, по которой текут реки лавы? Или на планету, которая повернута одной стороной к какой-нибудь звезде и там пустыня, а с другой стороны вечный холод. Или на такую планету, где…
Воображение рисовало ужасные картины.
– Я не знаю, для чего были сбиты настройки, и не понимаю, по какой системе здесь все работает, – снизошел до объяснения Коперник. – Но планета должна быть пригодна для жизни.
Мне понравилась эта его убежденность. Я тяжело вздохнула.
– Скоро все узнаем, Марта, – бодро закончил он.
А потом начался ад под названием «посадка». Фактически, это было падение. Я до боли сжала пальцы и изо всех сил старалась не закричать. Внутри капсулы стало нестерпимо жарко. И я не выдержала.
– Мы разобьемся?! – вскрикнула я. – Я не хочу! Силы космические!
– Успокойся, Марта! Двигатели и компьютер работают в штатном режиме.
И когда кому-то помогало это «успокойся!» и «штатный режим»? Я все-таки закричала.
– Сейчас войдем в атмосферу планеты, – Коперник широко и радостно улыбался. – Лучший момент при посадке.
В этот «лучший» момент я его ненавидела! А ему было откровенно весело. Он прямо-таки наслаждался.
Я замотала головой: