Рыжий далларийский ублюдок смотрел на меня и откровенно усмехался. Нагло, самоуверенно, жестоко. Но, несмотря на все сказанное, он не был для меня врагом, и я почему-то не верила, что Динар на такое пойдет… Он, конечно, способен на многое, но в нем была одна черта, которую айсир Грахсовен старательно скрывал, — благородство.
— Твоя мать меня ненавидит, — тихо сказала я, — и твои сестры… и бабушка… и все придворные леди. И даже Мейлина…
— Это должно меня разжалобить? — Динар насмешливо изогнул бровь. — Не разжалобило!
Я с грустью смотрела на него, понимая, что надо мной откровенно издеваются, и все равно не могла уйти.
— Лора умирает, — я опустила глаза, — а просить мне больше некого, тут ты прав.
С трудом удержала очередную порцию слез, и, как ни хотелось уйти, я продолжала стоять здесь.
— Ты достала уже, утырка чертова! — Кубок отлетел в камин. — Ты мне всю душу вымотала!
Он вскочил, пнул кресло, и оно отлетело, разбившись об угол все того же многострадального камина.
— Пошли уже, — рявкнул Динар. — Пошли, я сказал!
Ругаться он перестал, только когда увидел Лору. У меня к тому времени от обильной и крайне негативной информации о себе уже голова разболелась, а стражники и вовсе раз шесть роняли секиры, при очередном весьма красочном эпитете. Но он шел за мной, все остальное можно было и потерпеть. Зато едва вошли в мою спальню, Динар умолк. Обошел меня, подошел к сжавшейся Лориане и, погладив ее по руке, прошептал:
— Привет, красотка…
— Айсир Грахсовен, — едва слышно ответила Лора, — вы столь же галантны, сколь и обманчиво любезны.
Динар улыбнулся ей в ответ, но эта улыбка казалась жалкой.
— Кат, что делаем? — обратился он ко мне, все так же глядя на Лориану.
— Ее нужно отнести к алтарю, затем сжечь то, что тянет силы и жизнь. Шенге сказал, что на это способен только ты.
— В каком смысле сжечь? — Динар подхватил некогда прекрасную принцессу и уверенно понес в ее покои.
Мне пришлось бежать следом и пытаться объяснить труднообъяснимое.
— Получается, что во время того ритуала в степи… — Динар сбился с шага, но продолжил движение, а я перешла на далларийский, так как ушей лишних тут было многовато. — Так вот, шенге сказал, что тот ритуал в степи пробудил в тебе дух Алого пламени, и этот возродившийся дух признал меня своей и уничтожил все магические линии, которые были на мне.
Рыжий молчал, но, едва мы оказались в полусгоревших покоях Лоры и я закрыла дверь, с раздражением произнес:
— У тебя жуткий акцент. Давай на оитлонском.