— Что?! — переспросила Мейлина.
— Да, это проблематично, — задумчиво согласилась я. — Есть еще идея с отрубанием головы, и она мне кажется более реалистичной, но как истинная Астаримана я должна иметь запасной вариант. Отрубание головы, как способ наиболее надежный, оставлю в запасе, пока же займемся реализацией плана по возвращению этого старца с препаршивым характером в родные пенаты. Все, открывай беседку!
Я развернулась к ведьме, требовательно глядя на бледную женщину.
— Катриона, — в ее голосе прозвучало удивление, — я не понимаю…
— Что тут непонятного? — в свою очередь искренне удивилась я.
— Отрубить голову?! — ее неподдельный ужас мне откровенно не понравился.
Раздраженно вопрошаю:
— Мейлина, что тебе непонятно? Хороший кесарь — мертвый кесарь. Как видишь, все предельно ясно.
— Но… — владычица Вишневого острова на глазах белела, причем в буквальном смысле, и волосы даже седели, — но… ты не можешь его убить…
— Неверная постановка вопроса, Мейлина. Я просто еще не пыталась.
Сказала и тут вспомнила об одной стороне человеческих отношений, которую всегда упускала в силу своего воспитания, — собственно, об отношениях и речь. И возник вопрос — а что эта самая ведьма делает здесь, вместо того чтобы наслаждаться вечной жизнью возле кесаря? Скрывается? Сомневаюсь, наш неубиваемый при желании отыскал бы, особенно за такой немалый срок, как триста лет. Тогда в чем причина?
— Отродье! — вдруг взревела ведьма. — Жестокое отродье, следовало отравить тебя при первой возможности!
Да, подобного поворота событий я не ожидала, должна признать. Торопливо выплетая защиту, попыталась образумить женщину:
— Кесарь убьет Динара, Мейлина. Убьет, понимаешь?!
Она не понимала, она превратилась в совершенно седую старуху, скрюченную и согнутую годами жизни, и прошипела, указывая на меня пожелтевшим когтем:
— Это ты его убиваешь!
— Кого? — не поняла я и даже свое плетение защиты на мгновение прекратила.
— Пророчество! — заорала старуха.
— Еще и пророчество? — даже слов нет. Мало мне было магии, тут еще и пророчество непонятных свойств всплыло.
А старуха меж тем все в том же пригнутом к земле положении шагнула ко мне, откровенно плюясь в процессе своих воплей, от чего свечи вокруг шипели.