Восход Черной звезды

Изумленно вскрикнув, эллара хотела было что-то сказать, но, отрицательно покачав головой, попросила:

– Продолжай.

Усмехнувшись, император произнес:

– Все, поведанное мной только что, включает в себя период трех лет. Три года… Пожалуй, знай я о том, что впереди меня ожидают еще три сотни лет в Рассветном мире… Я рад тому, что не знал.

Он вновь замолчал, и на этот раз молчание длилось долго. А затем Араэден с трудом вернулся к разговору:

– Поначалу я не терял надежды. Думал о тебе, о мести, о том, как вернусь. Представляя себе этот миг в деталях… Я искал способы возвращения, десятки, сотни, тысячи раз предпринимая безрезультатные попытки и все больше склоняясь к тому, что предсказание Дарики имеет смысл. «Когда в сердце твоем воцарится нежная страсть, отдавшей жизнь за любовь позволь дышать»… Я засыпал с этой фразой и просыпался с ней же… Долгие сотни лет… Я уже не верил в то, что к моему возвращению ты еще будешь жива… В какое-то утро окончательно осознал, что месть тоже не свершится – мне будет попросту некому мстить… Но когда погибла надежда, осталась холодная решимость – вернуться вопреки всему. Я не сдавался. Сотни, тысячи бледных и не очень копий Элиэ… Я жаждал полюбить, желал этого со всей определенностью и… не мог. Юные, прекрасные, влюбленные – их перебывало много в моей постели, но сердце не затронула ни одна. За триста лет я уверился в том, что полюбить не способен, но не прекращал пытаться, как, впрочем, и не оставлял попыток открыть путь между мирами иными способами. Путем долгих изысканий я определил, что мне нужен маг Жизни. На тот момент таковым был лишь Ран Эниэль Уитримана, но вот досада – как маг он был слаб, а все пятеро его дочерей и вовсе не обладали силой. Каково же было мое удивление, когда четвертая из дочерей, Ринавиэль, понесла дитя, в котором магия пульсировала неимоверной мощью. И это была девочка. В тот момент я смотрел на ее мать, удивительно прекрасное светловолосое создание, и думал: а что, если? Что, если совместить и заполучить и сильного мага жизни, и девушку, которую я смогу полюбить? Надежда, она появилась снова.

Резко выдохнув, император продолжил:

– И разбилась в день, когда Катриона родилась. У нее оказались темные, слишком длинные для новорожденной волосы. Совершенно черные… Для меня, с ненавистью относящегося к темным, что сплошь черноволосы, это стало ударом. Глядя на крохотную девочку в руках Велереи, я испытал растерянность. Изматывающая тоска, обрушившаяся с новой силой… Я внезапно понял, насколько одинок. Насколько всегда был одинок, будучи чужим и для светлых, и для темных, оказавшись совершенно посторонним в Рассветном мире. И решил, что мне нужен кто-то… хотя бы кто-то один, кто будет понимать меня, кто будет расти в условиях, подобных тем, в которых рос я, кто станет таким же, как я, кто будет рядом со мной и вернется в мой мир вместе со мной. У нее были черные волосы и смешные черные глазки – я подумал, что мы будем, как два наших светила – белое и черное, и назвал ее Кари Онеиро. Велерея услышала это как «Катриона», и именно это имя было дано той, что должна была повторить мой путь и оказаться в условиях, отдаленно напоминающих мое детство. Чары были наложены, в тот же день от Кари отказалась мать.

Эллиситорес судорожно вздохнула, но не произнесла ни слова, позволяя сыну продолжить.

– Еще через год Ринавиэль родила вторую дочь, – произнес император. – Очаровательную светловолосую девочку с прекрасными изумрудными глазами, ребенка, взявшего от родителей лучшее. Но магии Жизни в ней не было ни капли, и Велерея сделала все, чтобы дар перешел от Катрионы к Лориане. Я не стал препятствовать, здраво рассудив, что Лориану, если та вызовет отклик в моем сердце, принесу в жертву для открытия портала между мирами, а Катриону, как и планировал, заберу с собой. Расчет был идеален, но… ошибочен.

Он протянул руку, коснулся щеки спящей девушки и продолжил:

– Спустя четырнадцать лет Ароиль Астаримана представил мне свою младшую дочь. Она была очаровательна. Яркая, красивая, по-девичьи стройная, с огромными зелеными глазами, за которыми скрывалась… пустышка. Лживая, эгоистичная, самовлюбленная пустышка. Ни ума, ни самоиронии, ни умения ставить цели и достигать их, ни желания учиться, развиваться… ничего. Девица, мечтающая о балах, поклонниках и всеобщем восхищении. Я надеялся полюбить ее, но Лориана вызвала лишь одно чувство – чувство глухого раздражения. Очередной мой план рухнул. Неистово досадуя, я приказал представить мне старшую из дочерей, уже предчувствуя еще одно разочарование.

Он вновь коснулся ее лица, нежно провел пальцами по щеке и произнес:

– Разочарование… было убийственным.

Ладонь сжалась в кулак, давя эмоции железной волей, сдерживая чувства. Великий Араэден Элларас Ашеро из рода Архаэров, Поглощающих силу, рывком поднялся, отошел к окну, встал рядом с матерью. Гордый, несгибаемый, сильный, не позволяющий себе и тени эмоций, он сухо продолжил:

– Предсказание Дарики начало сбываться в то же мгновение – я ощутил возвращение собственной магии прежде, чем осознал, что неотрывно смотрю на Кари практически час, забыв о времени. Потеряв ощущение времени…

Там, за окном, – и Эллиситорес это отчетливо увидела – охраняющие дворец драконы ринулись на материализовавшегося прямо в воздухе темного. Две быстрые хищные тени, две сверкнувшие огнем пасти… два куска некогда единого тела искусного воина полетели вниз… Сторонники кесаря жестоко расправлялись с рискнувшими бросить вызов возвратившемуся правителю Эрадараса.

– Их… много, – осторожно произнесла пресветлая.

– О пророчестве стало известно, – спокойно отозвался Араэден.

– Пророчестве? – полувопросительно переспросила Эллиситорес.