– Мне не хотелось бы, чтобы ты рисковал, Джем.
– Но и я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности.
Джем встал. В полусне Уиллу казалось, что фигура его друга окружена ореолом света.
– Ты уходишь?
– Да, пойду лягу. – Джем слегка коснулся пальцев Уилла. – Тебе тоже надо отдохнуть.
Уилл кивнул. В коридоре что-то напевала Бриджит. Вопреки обыкновению, ее песня не злила; скорее она напомнила ему колыбельную, которую когда-то пела мама.
– Странная песенка, – сказала Сесилия. – Но она мне нравится. А ты помнишь мамину колыбельную?
– Смутно, – признался Уилл.
Их мама всегда пела, и когда шла по берегу реки Моддах[10], и среди нарциссов в саду; музыка наполняла собой каждый уголок их дома.
– А ты помнишь море? – тихо спросил он. – А озеро Талиллин?[11] Здесь, в Лондоне, такой синевы днем с огнем не сыщешь.
Сесилия тяжело вздохнула:
– Конечно помню. А я думала, ты все забыл.
Уилл все больше погружался в сон.
– Сеси, – прошептал он. – Похоже, я не смогу встать с этого кресла. Придется мне ночевать здесь.
– Тогда и я останусь с тобой, – ответила она и крепко сжала его руку.
Слова ее вплелись в поток сновидений, который подхватил и унес юного Эрондейла, убаюкивая на своих волнах.