— Теперь Яну потребуется много гемоглобина… И всем нам придется жрать гематоген. А я ненавижу эту дрянь с самого детства… Мне его подсовывали под видом шоколада, это было так обидно…
Ирена смотрела в его согбенную спину. Она слишком хорошо помнила, как эта спина возникла между ней — и возможной пулей…
Вряд ли Трош стал бы стрелять в нее.
С другой стороны, у него так дрожали руки… Та пуля, вторая, что досталась на долю вездехода, вполне могла бы пойти по другой траектории…
— Ник… Яна НЕЛЬЗЯ убить обыкновенной пулей?
Струйки молока били в ведро, как новобранец в мишень — то и дело промазывая. Но не «в молоко», а на пол, на солому, дояру на штаны.
— Тихо-тихо, Рыжечка, расслабься… Можно, Ирена. Можно.
— То есть Трош мог…
— Конечно. Запросто. Ему бы немножко хладнокровия… Хотя калибр, конечно, мелковат. Надо попасть точно в глаз… Тихо, Рыжка. Тихо.
Ирену передернуло.
— Ник… А почему Ян допускает… допустил… чтобы Трош так спокойно… возился с этим ружьем?
Ник поерзал на табуретке:
— Ч-черт, пальцы болят… И спина… Лучше было угодить на химический стул шесть лет назад, чем доить сейчас эту проклятую корову…
Стукнула, прикрываясь, дверь. Ирена, вздрогнув, обернулась.
— …Купить доильный аппарат?
Семироль стоял прямо, пострадавшая левая рука покоилась в кармане широкой куртки.
— Как скажешь, Ян, — смиренно отозвался Ник. — Лежать бы тебе и не вставать еще хотя бы до завтра…
Ирена поняла вдруг, что вампир вполне мог слышать не только последнюю реплику, но значительную часть разговора.
— Как плечо? — поинтересовалась она заботливо. Слишком заботливо, пожалуй. Суетливо.
— Спасибо, Ирена… Ничего. Ничего страшного… Где здесь можно присесть?