— Извини, — Ирена знала, что через несколько минут после отбоя в голову к ней явятся веские доводы и остроумные оправдания, но выслушать их будет некому…
А Сэнсей и черепаха давно привыкли к ее монологам. И, возможно, знают все ее аргументы наперед.
Она подмела двор. Посмотрела, как садится за горы солнце; разожгла костер, попыталась по дыму определить погоду на завтра — и не определила. Сэнсей носился, отбрасывая задними лапами комья земли, и его восторг частью передался Ирене. В конце концов, уже почти весна…
Телефонный звонок вывел ее из созерцательного настроения. Телефон курлыкал долго и настойчиво — по дороге к нему Ирена насчитала пятнадцать звонков.
— Госпожа Хмель?
Тот самый незнакомый номер. И голос, что интересно, незнакомый тоже. Она ведь просила никому не давать ее номер…
— Госпожа Хмель, меня зовут Николан Петер, я прошу прощения, если потревожил…
Он сделал паузу, как бы специально для того, чтобы она любезно опровергла его — ничего страшного, мол, я слушаю.
Но она молчала. Потому что неведомый господин Петер действительно потревожил ее.
— Госпожа Хмель, речь идет о вашем муже, Анджее Кромаре.
— О моем бывшем муже, — поправила она механически.
Потом у нее подкосились ноги, и она села на диван.
— Он жив?
— Но, госпожа Хмель, зачем сразу такие страшные предположения…
— Он жив?
— Да, конечно… Видите ли. Вообще-то, я из Комитета Общественной Безопасности.
Ирена глубоко вздохнула. Сердце колотилось как бешеное, даже черепаха, кажется, повернула закованную в латы голову и повела бусинками бессмысленных глаз…
— Он что-то натворил?
— Нет, напротив, возможно, его представят к награде…
Опираясь о мягкий бок дивана, Ирена подобралась к столу и положила ладонь на горячий черепаший панцирь. Обычно такое прикосновение успокаивало ее.