– Пошла прочь!
– Это наш покойник! – Откуда-то выскочил тощий, косматый оборванец с дубинкой в руке.
– Нет, наш.
Коска поиграл мечом. Сделал шаг вперед, и оборванец, попятившись, чуть не кувыркнулся через обгоревший куст.
Женщина перепилила, наконец, кость, сорвала кольцо, сунула в карман. Палец швырнула в Коску, выругалась и бросилась вместе со своим напарником наутек.
Старый наемник смотрел им вслед, не убирая меча.
– Это талинец, – сказал Балагуру. – Раздевайте!
Балагур покорно подошел к мертвецу, нагнулся, начал расстегивать доспехи. Снял спинную пластину кирасы. Положил ее в мешок.
– Живей, мой друг, пока эти помойные крысы не вернулись.
Балагур и сам не собирался мешкать, но у него тряслись руки. Почему – он не понимал. Никогда раньше не тряслись. Он стянул с солдата ножные латы, грудную пластину, свалил и их в мешок. Четвертые доспехи. Три плюс один. Добыть еще три, и на каждого будет по одному. Потом они, возможно, сумеют убить Ганмарка, и, кончено, он вернется в Талин, снова будет сидеть у Саджама за карточной игрой, считать монеты… Каким же счастливым казалось сейчас то время!.. Он нагнулся и выдернул из шеи мертвеца арбалетную стрелу.
До него донеслось чуть слышное:
– Помогите…
Почудилось?.. Тут он увидел, что глаза у солдата открыты. Губы шевельнулись.
– Помогите…
– Чем? – шепнул Балагур.
Расстегнул крючки и пуговицы стеганой нижней рубахи, со всей возможной бережностью стянул ее с солдата, стараясь не задеть рукавами кровоточащие обрубки пальцев. Затолкал в мешок, после чего осторожно перекатил его снова лицом вниз, как тот лежал изначально.
– Готово? – Коска указал на выгоревшую изнутри башню, опасно накренившуюся набок. – Может, туда?
– Почему туда?
– А почему бы и не туда?
Балагур не мог сдвинуться с места. Теперь у него тряслись колени.