– Ничего, жулье, мы еще вернемся! – выкрикнул он, но тут дядя угостил его по бритой голове увесистой затрещиной.
– Ай! За что?
– А ты повежливей.
– Так мы ж на войне или где?
Черствый отвесил еще один подзатыльник, от которого племянник только крякнул.
– Погруби мне еще, засранец.
Зоб невозмутимо выслушал брань юнца – с таким же успехом можно обижаться на порыв ветра – и, сглотнув кислую слюну, вынул пальцы из-за пояса. Ладони мелко подрагивали; пришлось потереть их друг о дружку, якобы от холода. Дело было сделано, и все вокруг шевелились и дышали, так что все обошлось, как, собственно, и надеялись.
Весельчак Йон по своему обыкновению был недоволен. Мрачный, как туча, он подошел и плюнул в огонь.
– А ведь может настать время, и мы пожалеем, что не накромсали этих ребят ломтями.
– Совесть мне тяготило бы не это, а как раз обратное.
С другого бока у Зоба йоновским подпевалой всплыл Брек.
– Совесть воину только в тягость.
– А брюхо, по-твоему, нет? – уколол его Жужело.
Меч Мечей он воткнул в землю; даже такой каланче, как Щелкун, он доходил эфесом до горла. Жужело медленно крутил его и задумчиво любовался, как играют на крестовине рукояти отсветы костра.
– Всех нас книзу что-нибудь да тянет.
– Но-но. – Горец, можно сказать, с отцовской гордостью выпятил нешуточный мамон. – У меня комплекция в самый раз. Не то что у тебя, доходяги.
– Воитель. – На освещенную прогалину ступил Агрик, с луком в руке и зажатой между пальцами стрелой.
– Что, ушли они? – спросил Зоб.
– Проводил их мимо Деток вниз. Они сейчас переходят через реку, в сторону Осрунга. Атрок там за ними на всякий случай приглядывает. Так что если задумают повернуть обратно, мы будем знать.
– Думаешь, они все же вернутся? – спросила Чудесница. – А то Черствый, он ведь старой закваски. Зубоскалит, а сам, глядишь, возьмет и цапнет. Ты веришь этому старому кашалоту?