– Рубя головы южан грудами, корзинами, подводами, – продолжала она.
– Смертоубийство – мое любимое времяпрепровождение, ты же знаешь.
– Ты уже убил больше людей, чем Скарлинг.
– Будь моя воля, я бы и в постель ложился в доспехах.
– Здесь тебе препятствует тяга к моей атласной коже.
– Отрубленные головы скверны тем, что брызжутся, – он крутнулся, очутившись к Сефф лицом, и ленивым перстом ткнул ей в грудь. – Так что я предпочитаю быстрый укол в сердце.
– Как проколол мое. Ты мой фехтовальщик.
Он ойкнул, ощутив ее игривую руку у себя в паху, и отодвинулся по стенке, шутливо отстраняя шалунью.
– Ладно, ладно, смиряюсь с поражением! Я больше любовник, чем боец.
– Наконец хоть слово правды. Взгляни, что ты со мной сделал.
Положив руку на живот, Сефф с укоризной посмотрела на мужа. Впрочем, укор быстро сменился улыбкой. Супруги нежно соприкоснулись ладонями; он погладил Сефф по большому животу.
– Мальчик, – прошептала она, – я чувствую. Наследник Севера. Ты станешь королем, а уж тогда…
– Ч-ш-ш. – Он закрыл ей рот поцелуем. Кто знает, в каких местах у стен здесь расположены уши, да и вообще. – Или ты забыла, что у меня есть старший брат?
– Дурень набитый. Булавочная головка и та умнее.
Кальдер поморщился, но отрицать не стал. Он со вздохом поглядел на этот ее странный, чудесный, пугающий живот.
– Отец всегда говорил: нет ничего важнее семьи.
– Кроме власти.
– Между прочим, нет смысла спорить о том, чего у нас нет. Цепь моего отца носит Черный Доу. Вот о ком надо беспокоиться.
– Черный Доу не более чем одноухий разбойник.
– Разбойник, под пятой у которого весь Север, самые могущественные вожди повинуются ему.