– А что такое? – осведомился Кальдер голосом безмятежным, как летнее утро, несмотря на то, что внутри все невольно оцепенело. – Он что, не может разбить Союз без меня?
Хлад не рассмеялся, не нахмурился, а просто торчал истуканом, источающим глухую угрозу.
Кальдер как можно непринужденнее пожал плечами.
– Что ж, кто-то из двоих вынужден подчиняться. А что будет с моей женой?
Целым глазом Хлад окинул Сефф. Будь в этом взгляде хоть что-нибудь – похоть, насмешка, презрение – ей-богу, было бы легче. Но на беременную женщину Хлад взглянул как мясник на тушу, которую надлежит разделать – с таким же равнодушием.
– Пусть остается. Доу хочет оставить ее заложницей. Чтоб никто ничего не выкинул. С ней ничего не сделается.
– Чтоб никто ничего не выкинул?
Кальдер поймал себя на том, что стоит перед женой, закрывая ее собой, как щитом. Хотя какой щит спасет от такого, как Хлад.
– Никто ничего.
– А если что-нибудь выкинет Черный Доу? Где мои заложники?
– Я буду твой заложник, – сказал Хлад.
– Получается, если Доу нарушит слово, я могу тебя убить?
– Можешь попробовать.
– Гм.
Хлад на Севере был персоной весьма известной. Кальдер с ним, понятно, и рядом не стоял.
– Ты можешь дать нам минуту попрощаться?
– Отчего не дать. – Хлад отодвинулся; из тени тускло поблескивал металлический глаз. – Что мы, змеи, что ли.
– У себя в змеюшнике, – кольнул исподтишка Кальдер.
Сефф ухватила его за руку; в распахнутых глазах читался страх вперемешку с жадным азартом. Как, впрочем, и у него самого.
– Будь осторожен, Кальдер. Смотри под ноги.