– Тогда скажите мне правду, и я оставлю вас в покое – можете наслаждаться самым дерьмовым завтраком в мире. Вы дали Мэру согласие или я еще могу делать вам предложения? – Взгляд Кольца перескакивал с Лэмба на Шай, но они молчали, и он воспринял это как хороший знак. – У меня, возможно, нет обхождения, но я всегда готов договариваться. Скажите, что она вам обещала?
– Грегу Кантлисса. – Лэмб впервые за время беседы поднял глаза.
Шай внимательно следила, как улыбка сползла с лица Папаши Кольца.
– Вы его знаете? – спросила она.
– Он работал на меня. Вернее, работает время от времени.
– Это на вас он работал, когда сжег мою ферму, убил моего друга и украл двух детей? – нахмурился Лэмб.
Толстяк откинулся на спинку стула, нахмурившись и потирая подбородок.
– Серьезное обвинение. Кража детей. Могу заверить, что я в такое не ввязываюсь.
– А получилось, что ввязались, – бросила Шай.
– Пока что это – просто ваши слова. Кем я буду, если начну обвинять своих людей по голословным обвинениям?
– Да мне насрать, кто ты есть, – зарычал Лэмб, сжимая пальцами нож. Люди Кольца напряглись, а Шай заметила, что Савиан готов вскочить, но Лэмб не обратил ни на кого внимания. – Отдай мне Кантлисса, и мы уйдем. Встанешь на моем пути – быть беде. – Он наморщил лоб, обнаружив, что согнул столовый нож.
– Ты очень самоуверен, – Папаша Кольцо приподнял бровь. – Для человека, о котором я ничего не слышал.
– Я раньше через это проходил. Вполне могу представить, чем это обычно заканчивается.
– Мой человек – не столовый нож.
– Так будет им.
– Просто скажи нам, где Кантлисс, – вмешалась Шай. – Мы пойдем своим путем и не будем заступать тебе дорогу.
Впервые Папаша Кольцо посмотрел на нее так, словно его терпение висело на волоске.
– Девочка, а ты не можешь помолчать и позволить мне поговорить с твоим отцом?
– Не думаю. Возможно, это моя духолюдская кровь говорит, но я до чертиков люблю делать все наперекор. Если мне что-то запрещают, у меня все мысли о том, как этого добиться. Ничего не могу с собой поделать.
Кольцо тяжко выдохнул, но сдержался.