Мудрость толпы

– Я не уполномочен это делать, инспектор, – едва слышно отозвался заведующий отделом займов.

Вик снова уперла руки в бедра:

– Только не заставляйте меня закатывать эту чертову пушку сюда!

– Здесь в толщину два фута инглийской стали. Пушка разве что оставит вмятину.

Вик поглядела ему в глаза:

– Я направлю ее не на дверь. Я направлю ее на вас.

Маттерно сглотнул, вытащил из кармана ключ и протянул ей. Очень длинный и тонкий, ключ выглядел хрупкой безделушкой по сравнению с этой необъятной дверью. Замысловатая бородка напоминала крошечный лабиринт.

– У меня только один ключ. Вам нужен еще второй.

– Дайте угадаю: второй ключ у управляющего?

Маттерно медленно развел руками:

– Я… боюсь, что так.

– Арестовать его, – распорядилась Вик. – И остальных тоже. Помещение опечатать.

– Но… инспектор! – Двое констеблей подхватили под мышки все еще не верящего заведующего отделом займов и поволокли его прочь. – Это же «Валинт и Балк»!

– Объясните это комиссару Пайку! – крикнула Вик ему вслед. – В Допросный дом его!

– В Дом Истины, – поправил Огарок.

– Какая разница! – отмахнулась Вик, морщась и растирая онемевшее бедро. Чертов сустав всегда начинал ныть, как только погода становилась холоднее. – В любом случае там нынче освободилась куча камер.

– Это точно. – Огарок еле слышно вздохнул. – Я так понимаю, нам пора их снова заполнять.

Граждане

– Более глубокий вопрос… – Ризинау откинулся на спинку некогда принадлежавшего Орсо резного кресла, жалобно скрипнувшего под его тушей, и устремил взгляд на позолоченный купол наверху, – это чем мы теперь являемся?

Орсо подумал, что это один из лучших вопросов нынешнего времени. Несколько плиток облицовки треснуло, несколько скамей были сломаны, одно из великолепных витражных окон было разбито и наспех заколочено досками, так что по залу время от времени проносился холодный сквозняк, но в остальном Круг лордов почти не изменился. Правда, теперь его называли Кругом общин. Они перевернули вышитые подушки, чтобы солнца Союза были не видны, а сидевшее на них буйное сборище теперь называлось не Открытым советом, но Ассамблеей представителей.