Неспящие

Он засыпал с тяжёлым сердцем. И, как назло, именно в эту ночь его мучили кошмары о том, как у них во дворе останавливается белый экипаж и воины в золотых масках навсегда увозят маленького Декси прямо на глазах его рыдающей матери. Тори точно знал, что под одной из масок скрывается лицо его мёртвого отца, а под второй – самодовольно ухмыляющегося Абео, умытого кровью невинных.

Глава 4

Последняя дорога

Последняя песнь Юны звучит для каждого, чьё время пришло. В ней нет скорби и осуждения, лишь успокаивающая мелодия, уводящая нас прочь по звёздной дороге. Туда, где начинается вечная тень.

(Сказания о Звёзднорождённых)

В доме пахло яблоками и воском. Тихие голоса смешивались в монотонное марево, наполняющее каждую из комнат. Все поверхности были заставлены свечами и фонариками, чьё пламя трепетало, заставляя причудливые тени плясать по стенам. В центре комнаты на небольшом столике стояла светография мужчины средних лет. Он широко улыбался, и уголки его губ доставали едва ли не до поседевших бакенбард, обрамляющих лицо. Возле портрета покоились подношения: маленькие шерстяные игрушки, фрукты, еловые ветви, серебряные монеты и кольца. Когда человек отправлялся в Долину Тени, каждый из его близких хотел оставить небольшой подарок богине Юне, чтобы она с теплом приняла усопшего в свои объятия и позаботилась о нём в минуты его последнего пути. Для Звёзднорождённой всегда зажигали свечи и старались сохранять тишину.

И всё-таки, несмотря на ритуальные элементы, всё происходящее напоминало скорее встречу друзей, нежели церемонию прощания. Особенно учитывая то, что Тэо так и не вернулся во Флюмен. Тела никого из тех, кто работал с неспящими, не транспортировали – таковы правила. Слишком велик был риск, что эгерум выйдет из-под контроля. Хотя, если говорить честно, это уже давно произошло. Аструм каждый день наводняли новые люди с чёрными глазами, и никто так и не узнал, как это остановить. Тэо Рэсис мог бы стать тем, кто это изменит, но и он, увы, сошёл с дистанции, так и не докопавшись до истины. А теперь все его родственники и друзья собрались в его доме, чтобы почтить память, и всё, что у них есть, – портрет в парадной раме.

Люция Рамио тоже была здесь. Она большую часть времени проводила возле матери Тори и время от времени нервно заламывала худые руки, тревожно оглядываясь по сторонам. Ей казалось, что о её мрачной тайне уже знают все присутствующие и никто в здравом уме не поверит, что Декси срочно понадобилось отправиться к бабушке в Алиот, потому что она надеется увидеть внука, пока того совсем не затянула учёба. Иногда Тори встречался с эйри Рамио взглядом, и между ними будто бы происходил безмолвный диалог. Хотя вела его скорее Люция, надеясь выведать, узнал ли что-нибудь Тори. В голове же у него самого звучала одна лишь тревожная музыка и оглушительный звон тарелок. Иногда всё это сопровождалось фразой: «К такому меня жизнь не готовила, надо выпить». Чем Тори и занимался большую часть времени и к моменту произнесения прощальных речей уже изрядно захмелел.

Университетские друзья отца говорили долго, снова и снова передавая друг другу слово. Все присутствующие отзывались о Тэо с теплом и были рады предаться совместным воспоминаниям о нём. Абео на их фоне был немногословен: его речь вышла сухой и короткой. И всё же этот хорёк отлично вписался в компанию учёных лбов: все они были одеты одинаково нелепо, задирали нос и выпячивали грудь. Про себя Тори называл таких людей патриотами: их манера держаться заставляла думать, что у них в заднице скрывается как минимум флагшток с пурпурным полотном. Настоящей гордости имперца недостаточно, чтобы держать такую осанку, а вот палка в жопе очень даже способствует.

Тори наблюдал за северянином исподлобья. Он старался не сводить с него глаз в надежде раскрыть его мрачную тайну. Но Абео, как назло, устроился на диване среди стареющих врачей и с вежливой улыбкой поддерживал светскую беседу, не спеша рвать на себе рубашку и каяться в содеянном. Пунш понемногу делал своё дело, и вот горячее сердце Тори наконец взяло верх над разумом. Как можно просто сидеть и смотреть на человека, который может оказаться убийцей твоего отца? А тот без зазрения совести прохлаждается в твоей гостиной и ест пироги, приготовленные твоей мамой?!

– Э! – гаркнул Тори, уронив тяжёлую ладонь на спинку дивана.

Мужчины вздрогнули и резко обернулись. Над ними возвышалась фигура Тори, до побелевших костяшек сжимающего обивку на спинке.

– Уважаемые, – добавил он, опомнившись, – можно я поговорю с… этим?

Присутствующие немного сконфузились от его формулировок, но с лёгким сердцем проводили нового товарища, посчитав их с Виатором старыми друзьями. Разве может сын не полюбить верного протеже своего отца?

– Всё хорошо? – с искренним участием поинтересовался Абео.

– А у тебя всё хорошо? – многозначительно парировал Тори.

– Насколько это возможно, – тоскливо вздохнул бореец. – Эйра Тэо был мне очень дорог. Хотя кому я рассказываю… Моей утрате не сравниться с твоей.

– Ещё бы, – хмыкнул Тори, восторжествовав. Абео ни в чём не превзойти Виатора Рэсиса. Никогда!

– Так о чём ты хотел поговорить?

– Я знаю, что ты сделал. – Тори приблизился к Абео настолько, что от волнения на лбу северянина выступили капли пота.

– О ч-чём ты говоришь? – непонимающе промямлил он.