Неспящие

Соль приняла несколько заказов от тех посетителей, кого потасовка не отпугнула, а только позабавила. Вскоре, по обыкновению, прибыли музыканты, и «Ветер и тростник» заполнили фальшивые, но задорные мелодии расстроенной кифары и тимпана. О случившемся напоминали лишь щепки и опрокинутая кружка глубинника в том месте, где Фебус потерпел поражение в неравном бою со стеной. Соль быстро справилась с уборкой, и вскоре вечер вернулся в привычное русло.

Неспящая продолжала обслуживать гостей и улыбаться им в знакомой кабацкой суете, но в голове было пусто. Душу будто вытянули, оставив одну лишь оболочку, напоминающую человека. То и дело перед глазами всплывало лицо Галия: ещё по-юношески округлое, всегда весёлое, с большими глазами, которые – формой и размером – единственные выдавали его родство с неразговорчивой сестрой. Подав компании смеющихся женщин тарелку горячего хлеба и сыра, Соль вернулась в подсобку. Она опустилась на пол и устремила взгляд на золотистый свет ауры в лампе на стене. Она сама не заметила, как слёзы покатились по щекам. Соль казалось, что она всё делает правильно: столько лет ей удавалось жить, победив свой недуг, столько надежд на будущее теплилось в её сердце… Так сильно грела её идея о том, что теперь, хоть боги и закинули её на этот проклятый остров, она сможет не только обрести свободу, но и показать новый мир другим страждущим. Соль готова была бороться с непринятием, с сопротивлением, да хоть бы с самими Совами… Но не была готова к тому, что злодеем в этой сказке окажется она. Бедный Галий, сколько ему было? Двадцать? Молодой мужчина, увлечённый своим делом, ведомый глупой, но такой красивой мечтой… Соль вспомнила, как он любил петь вместе с Конором и другими мужиками, собирающимися вечером квинтия за кружкой глубинника. Как он робко делился своими воздыханиями по дочери пекаря. Неужели он и правда никогда больше не проснётся? И всё это из-за неё?

В ту ночь Соль долго не могла заснуть. Обычно возня соседок по комнате не беспокоила её: эгеры, часами ворочающиеся в липком плену поверхностной дрёмы, давно уже стали привычной картиной. Но теперь каждый шорох заставлял Соль вздрагивать. Ривер мирно спала в своей постели напротив, сжимая в руке медальон брата. История с Галием шокировала её, но ей неведомо было то чувство вины, что каменным грузом обрушилось на Соль, не давая сделать вдох. Ни для кого иного это не было личной трагедией, кроме, пожалуй, Малии, сошедшей с ума от горя.

Проворочавшись несколько часов, Соль наконец провалилась в беспокойный туманный сон. Проскользнув через незримый коридор, она оказалась на хорошо знакомой мощёной площади, окружённой подсолнечным полем. Но сегодня здесь было пасмурно и зябко – пальцы холодели, как будто Соль оказалась по горло в ледяной воде. Вдалеке, среди зелёных стеблей и чуть поникших жёлтых лепестков, стоял Галий. Он не подходил, но неотрывно смотрел на Соль, улыбаясь как ни в чём не бывало. У его ног крутился белый кот, и Галий время от времени наклонялся, чтобы погладить его. Соль тряхнула головой, надеясь, что образ исчезнет, но Галий не исчезал, продолжая стоять и улыбаться. От этого становилось только хуже, и Соль чувствовала, как сердце сжимается в крохотный комочек.

– Это ещё что за штрих?

Виатор Рэсис неожиданно возник из ниоткуда и опустился на землю рядом с Соль, разглядывая парня вдалеке. Он всегда появлялся, когда Соль почти забывала о его существовании.

– Галий, – сдавленно ответила она. – Он мечтал стать моряком.

– Этот-то? – усмехнулся Тори. – Да уж, такому пирожочку только в моряки… Где ж такой корабль-то найдёшь?

– Сейчас вот не до твоих шуток, честно, – закрыла глаза Соль, изо всех сил сдерживая слёзы. – Он уснул из-за меня. И умрёт из-за меня.

– Прям уж из-за тебя?

– Я думала, что могу ему помочь. А сделала только хуже…

Тори промолчал, разглядывая кружащие вокруг лепестки. Он поймал один из них на лету и разжал ладонь, рассматривая жёлтые прожилки.

– Но остальным же ты помогла?

– Да, но какое это теперь имеет значение? Он ведь был таким же человеком. Тоже хотел жить. И, может, прожил бы ещё много лет.

– Ты ведь сама говорила, что тут не жизнь. И кормят ужасно…

– Я такого не говорила, – удивилась Соль. Она не припоминала, чтобы еда на острове её чем-то не устраивала.

– Это я уже сам додумал, – оправдался Тори. – Не могут же в таком ужасном месте хорошо кормить!

– Есть вещи поважнее еды.

– А это уже твои домыслы. Я бы поспорил. Хотя… Может, разве что выпивка. И надежда.

– Надежда? – Соль повернулась и вгляделась в лицо Тори. Видимо, её мозг заплутал в собственных лабиринтах подсознания, если выдаёт такие сентенции устами Виатора Рэсиса.