Неспящие

– Ну а мы – нет, – разозлилась я. – Ты что, с луны свалился?

– Так принято спрашивать там, где я родился. Судьба человека в его снах.

В охайских преданиях, написанных на Первом Языке, сны всегда приносят герою что-то важное. В них можно встретить своих предков или узнать, что тебя ждёт. Они открывают сердце и обнажают душу. У охайцев этот вопрос сродни пожеланию доброго утра или приятного аппетита. Они охотно делятся друг с другом своими снами и всегда не прочь поговорить о них. И знаешь, я тогда почувствовала себя такой… сломанной… Мне было стыдно, что я не нашлась, что ему ответить. Он смотрел мне прямо в глаза и совсем не боялся их черноты, как остальные караванщики. Они всегда отворачивались, но не Хева. И в то же время было в этом взгляде столько снисходительности, что лучше бы он не смотрел вовсе. Это смущало, но и отвернуться не выходило. Вот я и стояла как мешком по голове ударенная, не зная, как быть: выдумать себе сны или и дальше быть честной.

– Я не могу спать, иначе умру.

– Так не умирают.

– Да что ты говоришь, умник. – Это начинало выводить из себя. – Я сама видела, как люди терялись во снах и никогда больше не просыпались!

– И поэтому ты боишься?

– Я не боюсь. А может, и боюсь! Что плохого в том, чтобы бояться умереть?

Всё это казалось невероятной бессмыслицей. Что мог он знать о нашей жизни? Хева никогда не видел, как умирают спавшие годами. Как их тела медленно покидает жизнь. Как страшно закрывать глаза, не упившись мороком настолько, что сидеть не можешь, и ходишь всю ночь кругами, задремав на пару часов, но оставшись живым. Но Хева рассмеялся. Я даже обиделась: как он может?!

– Если ты не видишь снов, ты не узнаешь жизни, – сказал он. – Бояться спать – значит бояться самого себя. Когда первые охайцы шли за Двенадцатью через пустоши, судьба испытывала их. Днём они сражались с дикими зверями и бурями, а ночью – со своими страхами. Тёмные духи заставляли их плутать в лабиринтах снов, но вера каждый раз выводила их на свет. И они просыпались. Тебе просто нужен маяк, вот и всё. Тогда страха не будет.

Ну конечно. Как же. Мы годами живём в этом кошмаре, и учёные не могут найти выход, а какой-то охайский сопляк знает всё лучше всех. Маяк, лабиринты снов… Разве можно умом победить недуг, что сидит в твоём теле?

– Что ещё за маяк? – с недоверием спросила я. Меня ужасно злило, с какой простотой он говорит о том, чего никогда не испытывал. И всё же в моей душе зажглась надежда. Не знаю даже, о чём я тогда думала.

– Слова. Или воспоминание. Или маленькая вещь. Что-нибудь, что напомнит, кто ты есть. Тогда духи не доберутся до тебя и смерть не придёт.

– А ты сам когда-нибудь делал это?

– Каждую ночь. Я сам управляю своими снами. И могу делать в них всё, что захочу.

– Тогда тебе стоило бы поучиться не раздавать непрошеных советов!

– Ты чего здесь, девочка? – Пожилой караванщик вдруг вырос за моей спиной. Я застыла как вкопанная, не в силах пошевелиться. Мне было ужасно страшно, что я сделала что-то не то.

– Простите. Я просто говорила с вашим… помощником.

– С Хевой-то? – Он рассмеялся. – Да он по-нашему ни бум-бум. О чём с ним говорить-то? А ты, – он строго прикрикнул на Хеву, размахивая руками и пуча глаза так, будто от этого глупый мальчишка начнёт лучше его понимать, – иди помоги Марцию вместо того, чтобы прохлаждаться! Скоро выдвигаемся.

Хева спрятал нож за пояс и спрыгнул с козлов, повинуясь хозяину. Уходя, он украдкой взглянул на меня и еле заметно улыбнулся одним уголком рта.