— Да ладно! — Он насмешливо покачал головой. — Ты в самом деле веришь, что я тебя послушаюсь? Я уже все решил, Марта.
Глупый… Глупый и отчаянный. Он думает, что сумеет ее защитить, думает, что она достойна его защиты. А единственное, чего она достойна, — это презрения. Марта крепко зажмурилась, собираясь с силами. Пусть лучше так. Пусть он узнает всю правду, пусть возненавидит ее, но уйдет и останется жив. Она уже дважды едва не стала причиной его смерти. Больше такое не повторится. Она тоже уже все решила.
— Арсений, я должна тебе сказать… — Слова причиняли боль едва ли не более сильную, чем его враз заледеневший взгляд. — Тебе нет нужды присматривать за мной. После того, что я тебе скажу, ты и не захочешь…
Он молчал, ждал продолжения, а продолжить не было сил.
— Это я во всем виновата.
— Да? А в чем именно? — Арсений оставался спокоен, но пальцы его с силой сжали подлокотники кресла.
— В том, что ты едва не умер, в том, что два месяца провел в коме, а потом стал вот таким… Это все из-за меня. — Сейчас главное — не останавливаться, не делать себе никаких поблажек. — Макс считал, что я побоюсь, не прыгну, а я прыгнула. Я не хотела, не думала, что там, внизу, кто-то есть. Если бы я знала… Нужно было отвезти тебя в больницу, но мы испугались. Макс вызвал «Скорую» уже по пути… — Так все бессвязно и путано. Он не поймет…
— По пути куда? — Голос Арсения звучал глухо, но ни удивления, ни злости в нем не было.
— По пути домой. Ты не о том сейчас! Это из-за меня ты чуть не погиб пять лет назад… Мы оставили тебя там умирать. Ты был без сознания, истекал кровью, а мы сбежали.
— Я выжил.
— Да, ты выжил, но какой ценой…
— А ты? Какую цену заплатила ты, Марта? — Он смотрел на нее тяжелым, немигающим взглядом, и от этого взгляда сердце покрывалось ледяной коркой.
— Я ничего не заплатила. — Все-таки она наша в себе силы сказать правду. — У меня не хватило решимости. Я просто жила, каждую секунду своей жизни зная, что тебя больше нет.
— Я есть.
— О том, что ты есть, я узнала только сегодня, увидела фотографии в кабинете Лысого, он рассказал…
— Ты не знала?
— Ната сказала, что ты умер. Это она оплачивала твое пребывание в больнице, о твоем состоянии я узнавала только от нее. Кома, кома… никакой надежды на выздоровление. Я хотела тебя навестить, а она сказала, что тебя больше нет. Понимаешь? Она даже имени твоего мне не назвала, чтобы я не смогла прийти на твою могилу. Ната сказала, что это для моего же блага, что, если я узнаю твое имя, мне будет еще тяжелее. Я не понимаю, почему она солгала… — Марта сжала виски руками.
— Думаю, Ната хотела тебя защитить. Никто не верил, что я выкарабкаюсь. Навещать бесперспективного коматозника гораздо страшнее, чем навещать его могилу. Твоя бабушка в самом деле считала, что так будет для тебя лучше. Она не хотела тебя наказывать и надеялась, что ты со временем все забудешь.
— Я не забыла. — Марта убрала руки от лица, по-ученически сложила их на коленях. — Не проходило дня, чтобы я не думала о том, что совершила.
— Я знаю.