Неожиданно глаза напротив приоткрылись, глянули в щелки век — и распахнулись не веря, заморгали, слезясь.
— Маринка? — залепетал Григорий. — Ты?
— Я, — улыбнулась девушка. — Не узнал?
— Просто… — Ершов смутился и выговорил, запинаясь: — Ты мне снилась сейчас… Маринка… — счастливо заулыбался он. — Пришла…
— Ну, надо же было проведать, — проворчала Исаева, чувствуя стеснение.
Сияние в Гришиных глазах попритухло, и девушка прикрыла ладонью мозолистую мужскую пятерню.
— Как ты? Еще не ходишь?
— Не пускают! — вздохнул Ершов. — Лежи, говорят, и не рыпайся. Сержант мой уже на костылях скачет, а я валяюсь… Как там Харэр? Взяли?
— Взяли, — улыбнулась Марина. — Хайле Мариама убили свои же, а Сиада Барре повесили, — желая подбодрить товарища, она перешла на шутливый тон: — Да вы не волнуйтесь, товарищ майор, той заварушке еще далеко до окончания. Будет вам чем заняться!
— Ну, тогда ладно, — Губы Ершова дрогнули, расползаясь в слегка болезненной улыбке. — Только ошибочка вышла, я пока что товарищ капитан.
— Это у тебя ошибочка, — хихикнула девушка. — Четыре твоих маленьких звездочки разменяли на одну побольше!
— Здорово… — рассеянно протянул Григорий. Внезапно его сухие, твердые пальцы шевельнулись под девичьей ладонью. — Мариночка… Я здесь не задержусь, вот увидишь. И будет у меня всё хорошо, если… Мариночка… Выходи за меня замуж.
Ершов испуганно зажмурился, смешно морща нос, словно боясь увидеть на лице Исаевой холодное отчуждение. Девушка боролась с собой целую секунду — и провела пальцами по Гришиному лбу, накрыла ладонью глаза.
— Я подумаю.
У нее возникло странное ощущение — будто сначала она услышала свой ответ, и лишь затем осмыслила его. Вздрогнув, как от холода, Марина заметила непрошенные слезы, проточившие влажные дорожки по легкой небритости. Ее резанула жалость.
— Извини, — буркнул Ершов, шмыгая носом, — ослабел тут совсем…
— Выздоравливай, — девушка наклонилась и поцеловала его в колючую щеку.
Она встала, повернулась и вышла, кивая хмурому доктору в дверях и храня в памяти забавную картинку — взрослого мужика, расплывшегося в блаженной улыбке.