Вендари. Книга вторая

Из Бруклина она добралась на общественном транспорте до Статен-Айленд. Жаркое полуденное солнце висело высоко в небе, и Рада с удивлением отметила, что его лучи обжигают ей кожу, причиняяя легкую боль. Удивления не было – она знала, что это когда-нибудь должно случиться, просто не ожидала, что так быстро, так внезапно. Хотя, возможно, все эти перемены давно уже были в ней. Просто таились, ожидая момента.

Ближе к ночи она встретилась с Либеной и спросила сколько лет после того, как солнце стало причинять боль, она еще могла находиться днем на улице. Либена честно призналась, что не помнит, сказала, что в ближайшие несколько лет не стоит беспокоиться, и предложила отметить это событие. Рада не возражала. Мир менялся, и ей хотелось меняться вместе с ним. По крайней мере вначале, пока кровь позволяла чувствовать себя чуть ли не богом, особенным, стоящим на много ступеней выше, чем простые смертные.

Сейчас, вспоминая Монсона, Рада удивлялась, что так ее зацепило в те дни? Всего лишь очередной мужчина. Всего лишь охотник, про которых слуга, с которой она встретилась в Мексике, говорила, что обычно убивает их раньше, чем они успевают объяснить свои доктрины. Рада смогла убедить себя, что главным в истории с Монсоном было не то, что он пытался убить ее, а то, что он убил ее подругу Мэйтал. К тому же потом была встреча с Гудэхи и отрубленная голова Монсона в изножье кровати. Ни один из слуг, которых она знала, не пережил еще встречи с другим древним, кроме своего хозяина. Гудэхи мог тогда забрать ее жизнь. И она знала это. Поэтому ей было страшно. Смерть заглянула ей в глаза. Так думала Рада. Думала, пока все то, от чего она бежала в Бразилию, не стало возвращаться.

Возвращаться, медленно, но неизбежно нарастая, словно снежный ком, который несется с вершины горы вниз, и ты еще не видишь его, но уже чувствуешь, как трясется под ногами земля, потому что ком этот огромен. Вот примерно это и чувствовала Рада. Особенно днем, прячась от яркого солнца в закрытых машинах или барах, когда люди идут за окном, а ты понимаешь, что скоро солнце окончательно станет твоим врагом. Тебя ждет ночь, мрак, где сгущаются голодные тени хозяина. Ждет пустота и одиночество. И кровь древних не поможет сбежать.

– Нам нужен новый бар, – решила Рада. – Такой, как был у Боаза Магидмана. Может, даже лучше.

– Я слышала, в Луизиане есть нечто подобное, – сказала ей Либена, но ехать в Новый Орлеан отказалась, хотя выпытать адрес у Коина Джиджиса – владельца бара в Нью-Йорке, помогла.

Хозяина дома для слуг в Луизиане звали Моук Анакони, и его кожа была черной, как ночь. Дом, где он устроил бар, стоял на бульваре Барагати, недалеко от озера Сальвадор. Из окон второго этажа можно было увидеть кладбище Флеминг на другой стороне канала. Впрочем, жалюзи на этих окнах были почти всегда закрыты, хотя о частных вечеринках, которые устраивал Моук Анакони, почти никто из местных жителей и не знал. Все держалось в тайне. Где-то на другой стороне Нового Орлеана содержался еще один дом, и люди, которые желали заработать, продав себя, собирались сначала там, где несколько старых слуг забирались им в головы, заставляя думать, что они обслуживают обыкновенных людей. Их сажали в лимузин и везли в дом на бульваре Барагати. Когда вечеринка заканчивалась, слуги стирали им воспоминания, возвращали в дом, где они собрались вечером. Моук Анакони говорил, что эта система задействована по всей стране.

– Может быть, где-то в Каире или фавелах это и не нужно, но здесь неприятностей надо избегать, – заявлял Анакони.

Он носил на шее ожерелье из крохотных костей животных и был похож не то на анахроничного жреца Вуду, не то на свихнувшегося сутенера. Рада заметила, что даже люди, которые не знали о том, чем на самом деле занимается Анакони, относятся к нему как к бокору. Анакони не возражал, считая этот страх уважением, хотя навряд ли люди стали бы относиться к нему лучше, узнай, чем он занимается на самом деле, узнай, что он в тайне принимает кровь древних, которую поставляют ему некоторые слуги.

Вместо охраны Анакони держал дюжину дрессированных доберманов, которые бегали по обнесенной высоким забором территории вокруг дома. Когда Рада приехала к Анакони впервые, старый экскаватор копал за домом котлован, а чернокожие плотники начинали возводить над котлованом крышу, неловко пристраивая ее к старому дому в викторианском стиле, и для отвода глаз пытаясь окружить уродливый котлован бутафорными колоннами. Позже в этот котлован запустили аллигаторов и кормили их исключительно в день вечеринки, бросая в бассейн молодых оленей.

Вдоль высокой ограды, окружившей дом, росли старые дубы и магнолии. Иногда, в качестве шоу, Анакони устраивал в доме экстатические пляски Вуду. Рада не знала почему, но это заводило всех, включая самых древних слуг, тем более проводилось это крайне редко и было всегда сюрпризом. Таким же сюрпризом становились порки. В одном из залов были установлены две колоны с цепями, к которым приковывали руки жертвы, предварительно накачанной наркотиками. Жертвой становились как женщины, так и мужчины. Палачом же всегда была женщина. Крепкая, чернокожая. Она так искусно владела кнутом, что он в ее руках казался реинкарнацией древнего бога змей. Он рассекал воздух, рассекал кожу. Щелчки раздавались гулко. Стихали все. Жертва лишь вздрагивала. После, когда она отключалась, ее уносили, но в воздухе еще долго витало напряжение.

Моук Анакони не держал на содержании своего врача, который мог бы прикрыть его в случае, если игры зайдут слишком далеко, как это было в Нью-Йорке. У Анакони были Болота Мончак. Слухи о происходящих там мистических событиях и о том, что их прокляла королева Вуду, привлекали туристов, для которых на каноэ устраивались дневные или ночные туры по этим болотам. Специально для древних слуг Анакони устраивал охоту на этих туристов, исчезновение которых списывали на аллигаторов или топи. Этот ход привлекал в Новый Орлеан тех слуг, которые никогда бы не появились в подобном баре, если бы не возможность охоты. Рада не любила этих слуг, боялась их. Боялась, потому что одним из них был Вимал. Тот самый Вимал, который встретился ей в фавелах Рио. Во всех, кто участвовал в охоте, было что-то животное, дикое, безумное.

– Иногда мне кажется, что даже наш хозяин Вайорель боится Вимала, – говорила Раде Крина, с которой Рада познакомилась в Мексике. Им было что вспомнить, было о чем поговорить. Иногда к ним присоединялась Надин – слуга Гэврила, которая пила кровь купленного мужчины и снова и снова говорила о том, что когда-нибудь станет обыкновенным человеком. Эти разговоры утомляли Раду. – Я думаю, что никто из нас уже не станет человеком, – говорила Крина, словно издеваясь над Надин. – Все закончится на крыше небоскреба солнцем, которое заберет нашу жизнь.

О солнце и смерти от его лучей Рада тоже не любила говорить. Особенно после того, как начала пить человеческую кровь. Сначала понемногу, привыкая и борясь с тошнотой, потом все больше и больше. Прокусить человеку вену у нее не получалось, поэтому приходилось ограничиваться порезом на запястье.

Несколько раз Рада встречала охотников на слуг. Вернее, не встречала, а слышала. Моук Анакони сам разбирался с ними, устраивая охоту на болотах Мончак. В подобной охоте участвовала даже Крина. Но потом по городу прошелся ураган Катрина и сделал то, что не удалось охотникам на слуг – уничтожил дом Моука Анакони на бульваре Барагати.

В момент трагедии Рада была в Нью-Йорке и узнала о случившемся по телевидению. После терактов, свидетелем которых она становилась в Южной и Средней Америке, после урагана Гилберт, в эпицентре которого она оказалась в Мексике, судьба, казалось, решила, что Рада увидела достаточно. Так, когда теракт уничтожил торговый центр в Нью-Йорке, Рада была в Луизиане, а когда Катрина накрыла Новый Орлеан – в своей квартире, расположенной в южной части Манхэттена. Избежала Рада и урагана Сэнди, случившегося семь лет спустя после Катрины. Она покинула Нью-Йорк, как только услышала штормовое предупреждение. Покинула не только город, но и штат, отправившись на север. Рада обещала Клодиу, что вернется, как только угроза минует, но оказавшись в Портленде, поняла, что не вернется назад.

Следующие несколько лет Рада исправно посещала Нью-Йорк, помогая Клодиу утолить голод и жажду, но после того, как солнце стало причинять ей нестерпимую боль, настояла на том, чтобы Клодиу перебрался в Портленд. Тем более других древних в этом городе Рада за десять лет так и не встретила. Были лишь слуги, да и те зачастую приезжали в Портленд, чтобы навестить ее.

Один из них рассказал, что Моук Анакони восстановил бар для слуг, отстроив дом где-то на Болотах Мончак, где вместо охранников – аллигаторы, а кровь льется рекой, но Рада сочла это место пригодным для таких, как Вимал, а не для нее. Не понравились ей и бары для слуг на западе страны, которые она посетила вместе с Криной, пользуясь услугами частной авиакомпании и составляя план перелетов так, чтобы не жариться под недружелюбным солнцем. Раз в несколько лет Рада посещала вместе с Клодиу балетные постановки Саши Вайнер, которые она по-прежнему устраивала на Бродвее.

И жизнь, казалось, замерла, остановилась, позволяя Раде самой выбрать свой путь, самой сделать следующий шаг. Ни охотников, ни безумных слуг, ни ураганов и землетрясений. Ничего. Лишь только чистая, неразбавленная жизнь в своей монотонной скуке. Словно нескончаемые воды одного из многочисленных Луизианских болот. Словно бухта в Портленде, которая не замерзает в самые холодные зимы. И кажется, уже ничто не может потревожить этот монолитный покой. Даже убийство охотниками Сиджи Нойдеккер, которую Рада встречала еще во времена Боаза Магидмана, кажется далеким и малозначимым. Но потом от рук свихнувшегося Вимала погибают Надин и Крина. И сразу за этим, не успев еще переварить эти смерти, Рада узнает о том, что и сам Вимал мертв. Вимал и его хозяин – Вайорель. Убиты молодой порослью, отпрысками древних.

Дикие и безумные. Рада слышала десятки жутких историй о них, но не верила ни в одну. Не верила, пока следом за Вайорелем они не добрались и до хозяев Киана, Торелло. Слуги говорили, что сильнее жажды крови у молодой поросли только их жажда уничтожить древних. Их первенца звали Эмилиан, и о его появлении ходило много слухов. Говорили, что он может уничтожить целый город одним взглядом. Говорили, что он родился, вырос и умер за один год. Говорили, что он убивает каждого нового соплеменника только за то, что он рождается не похожим на него… Рада не знала, во что верить. Да и не хотела она верить.