Лишняя. С изъяном

Швеи, готовившие наши сегодняшние костюмы, наверняка все обплевались от бесстыдства некоторых. У нас у всех был открыт живот! На бедрах, чуть ниже пупка, нашили крупные, но тонкие металлические пуговицы внахлест, чтобы при каждом движении они завлекающе позвякивали. На каждую из шестерых, что на сцене, накинули по три покрывала. Как мы намучились, чтобы научиться их снимать по одному, не передать словами. Тем, что будут в зале, будет полегче — им не надо ничего снимать. Только двигаться вперёд по шажочку, выставляя то одно бедро, то другое и делая плавные взмахи руками, на которые все одели по несколько тонких браслетов. Дешевые простенькие серебряные поделки мы заказали у знакомого одной из девочек. Зато звенели они как положено!

Мелани — еще одна фигуристая красотка ростом ненамного выше меня, но раза в два объемнее в тех местах, где положено, — выглянула из-за боковой ширмы. Занавес я решила на сцене не вешать: нам хватит картонных стенок по обе стороны, как на модельном подиуме.

— Полный зал! — свистящим шепотом возвестила она. Остальные переглянулись, не зная, радоваться им, что клиенты все же пришли, или паниковать — а вдруг не понравится?

Ну, раз собрались, можно начинать. Я кивнула музыкантшам. Та, что бряцала все это время на арфе, сменила ритм на более зажигательный. Флейтистка затянула нечто восточное и экзотическое донельзя.

Когда я попыталась объяснить словами, какая именно музыка мне нужна для выступления, меня банально не поняли. Здесь знали заунывные народные песни, фривольные куплеты на один мотив и классическую оперу. Последнюю могли напеть не все — просто потому, что оперный театр располагался на правом берегу и на гастроли не ездил. Поэтому и напевавшим доверия особого не было. Откуда мне знать, кто им в свою очередь вот так напел. Еще существовала танцевальная музыка: от вальса до менуэта — все сплошь парные или групповые, и медленные.

Ни восточных, ни латинских мотивов, ни, тем более, фокстрота с танго местные никогда не слышали. Не факт, что их здесь не было. Скорее всего, просто не общались пока еще страны до такой степени, чтобы музыку перенимать. Тем более, из отдаленных регионов. Имелась у жителей Риона и некая спесь: вроде как их собственное «что угодно» лучше заморского, зачем нам чужое?

Хорошо хоть ноты давали в пансионе всем как обязательную программу. Так что я набросала, девочки воспроизвели, хоть и дивились странной музыке.

Я сослалась на Провенс. Объяснение ничем не хуже другого.

Флейта исполнила вступление, и мы гуськом двинулись вперёд.

Скользящий шаг, выпад бедром, еще один. Я боком пробираюсь на середину сцены, под безжалостный свет софита, и замираю на краю очерченного им круга. Бёдра едва заметно подрагивают, издавая постоянный ритмичный перезвон.

Позади меня выстраиваются остальные танцовщицы. Дениз прямо за мной, как раз ее видно за счёт богатырского роста — другая бы потерялась. Мы вшестером одновременно скидываем первое покрывало: бархатный плащ, закрывавший нас до сих пор с головы до ног.

Зал хором выдыхает. Да, такого они еще не видели. Помимо обнаженной полоски живота, верх упакован так плотно, что не оставляет места воображению вообще. Ложбинка на виду — ну, у кого она есть. Я упакована под горло тонкими цепочками, чтобы не позорить заведение.

Шаровары мягко струятся по ноге, прикрывая все и в то же время обозначая каждое движение коленей. Лица у нас у всех прикрыты тонким полотном вроде москитной сетки. Маска мне сегодня не понадобится. Обруч плотно прилегает к распущенным волосам, не позволяя покрывалу слететь от резкого движения.

Медленно поворачиваясь вокруг своей оси и отбивая ритм пяткой и монетками на бедре, я оценивающе скользнула взглядом по сегодняшним посетителям. Видно мне было неплохо: чем ближе к глазам, тем прозрачнее становились ячейки сетки. Знакомые лица: несколько постоянных клиентов. Уже начали поступать просьбы забронировать определенный столик. Наученная мной Лалика отвечала, что это стоит отдельно, два шиллинга за ночь. Трое уже безропотно платили, хоть и появлялись только раз в неделю.

Для сравнения: раньше девочки в час зарабатывали пять пенсов.

Все побочные доходы такого рода делились поровну в конце месяца между девочками, официантками, кухарками и прочими работниками. Я заставила Лалику включить этот пункт в наш договор. Да, я заключила договор с борделем. На полтора года. К августу, в год моего совершеннолетия, я как раз буду свободна от всех обязательств и в идеале с неплохой суммой на счету. На чьё имя будет счет, разберёмся ближе к делу. Сделать ту филькину грамоту, что заменяла здесь паспорт, можно было даже на коленке. Никакой магии я в нем, по крайней мере, не чувствовала, а до водных знаков тут вряд ли додумались. Лалика наверняка знает подходящих специалистов.

Горячий взгляд из зала я почувствовала буквально кожей и чуть не сбилась с ритма. Кто там у нас такой настырный? И посмотреть, как назло, не могу — по рисунку танца мы сейчас спиной демонстрируем работу ягодиц. Трясем попами, если по-простому.

На следующем развороте я внимательно оглядела зал. Смотрели все, так что вычислить того, что вызывал у меня мурашки, не удалось.

Упало третье покрывало, обнажив наконец полностью декольте… У кого оно было. Нестройные выкрики из зала подбодрили танцовщиц, и те еще выразительнее заработали бёдрами.

Девочки из поддержки перешли в ниши, подсвеченные изнутри, и задернули за собой занавески. Под тихий, как сердцебиение, ритм арфы они продолжили извиваться в заученном танце. Посетители расслабились, попивая спиртное и разглагольствуя, какой из девок кто вдует и каким образом.