- Ерунда какая-то, - хмурился Алек. - Как такое возможно? Она могла не выпуститься?
- Она забеременела, - тихо признала я, но мне показалось, что в тишине библиотеки мои слова все равно прозвучали оглушительно. - Могла сбежать, наверное.
- Или ее могли отчислить, - хмыкнул Алек. - Особенно если беременность была внебрачная. Лекс такого не допускает. Даже замужних студенток в положении отправляют домой до родов.
- Сурово.
- Традиции.
- Опять тупик, - почти простонала я, откидываясь на спинку неудобного стула, какие тут предлагал читальный зал.
Алек задумчиво потеребил светлую челку: то ли пытался поправить ее, то ли это означало у него глубокий мыслительный процесс. Судя по тому, что через несколько секунд его лицо просветлело, второй вариант оказался ближе к истине.
- Слушай, у тебя же есть ее портрет! Можно показать его кому-то из местных преподавателей-старожилов. И поспрашивать.
- Можно, только... - мне не хотелось объяснять ему про то, что каждый из них может оказаться моим настоящим отцом. - Я бы не хотела привлекать к своим поискам внимание. Появятся вопросы, а мне тут и так не рады.
Алек понимающе кивнул, снова задумавшись, но тут же опять просиял.
- Мой отец! Он будет здесь на традиционном балу в честь годовщины основания Лекса, поскольку входит в попечительский совет. Можно показать потрет ему.
В этот момент у меня зародилось нехорошее подозрение.
- А он откуда может ее знать?
- В то время он работал здесь. В качестве эдакой практики, у нас в семье так принято. Прежде чем переходить к серьезным финансовым задачам, сначала потренироваться на чем-то небольшом и простом. Он управлял финансами Лекса.
Я не стала комментировать его представления о «небольшом» и «простом». Меня гораздо больше тревожил другой факт.
- Алек, а как зовут твоего отца?
- Сет. Сет Прайм. А что?
Я облегченно выдохнула. Не на «А».
- А когда будет этот бал?
- Тридцатого марта.