Машу отец, к счастью, обнимать не стал, а сразу подошел к носилкам с Лялькой.
— Лялик, ты как?
Лялька улыбнулась бледными губами, и на ее глазах снова стали закипать слезы. Волков тут же метнулся к носилкам и схватил Ляльку за руку.
Роман собирался было объяснить отцу, что Ляльку лучше не дергать, но, видимо, Сергей держал его в курсе их семейных проблем, потому что отец просто наклонился и чмокнул Ляльку в бледную щеку:
— Ничего, мышонок. Сейчас тебя осмотрят, если надо, подлатают, и поедем домой.
— И вы с нами? — с какой-то детской надеждой спросил Димка.
— Да куда ж я от вас-то?
Они всей толпой двинулись за носилками. На Волкова было больно смотреть.
В приемном покое навстречу им вышла улыбчивая медсестра и неуместно радостно спросила:
— Волкова Лена? А мы вас уже ждем. Кто с ней?
Отец и Димка одновременно шагнули вперед, но Роман ухватил отца за локоть и потянул назад. Тот непонимающе оглянулся на Романа, а Димка четко произнес:
— Я с ней. Я ее брат. Совершеннолетний. Документы вот. — Он протянул медсестре паспорт.
Медсестра, не переставая улыбаться, повернулась к отцу, но тот, к облегчению Романа, лишь молча развел руками. Перед дверью, за которую уже успели увезти каталку с Лялькой, отец поймал Димку за локоть и сказал:
— Мы здесь в любом случае. Если что, сразу звони.
Димка кивнул в ответ и, рассеянно сказав «ага», скрылся за дверью.
Отец некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь, а потом сообщил медсестре, что они будут ждать снаружи, и Роман, собрав все свое мужество, побрел за ним на улицу. Глядя в спину отцу, одетому в деловой костюм, Роман думал, что тому наверняка пришлось покинуть конференцию, узнав о случившемся. Еще думал, что отцу правда было бы намного проще, если бы он знал, что Роман в Лондоне. Вот только, кажется, этим его надеждам не суждено сбыться. Теперь главное — собраться с духом, чтобы отцу об этом сообщить.
Сглотнув, Роман отыскал взглядом Машу, и его сердце рухнуло в желудок, потому что ту обнимала Ирина Петровна, глядя поверх головы дочери на Романа с такой неприязнью, что впору было провалиться сквозь землю.
Отец Ирине Петровне тоже не обрадовался, однако улыбнулся и пошел в их направлении. Но стоило ему сделать пару шагов, как Ирина Петровна выпустила Машу из объятий и сама пошла навстречу. По ее лицу было видно, что ничего хорошего беседа не предвещает.
— Ира, — отец примирительно поднял руки, — давай без эмоций.
Кажется, это он зря сказал, потому что после его слов Ирина Петровна разве что не заискрилась.