— Что за намеки? — тут же взъерепенился Димка. — С чего вы все думаете, что я что-то употребляю?
— Потому что ты ведешь себя как неадекват! — рявкнула Маша.
— Мария, — раздался рядом голос преподавателя философии.
— Извините, Пётр Никифорович, — пробормотала Маша и, понизив голос, продолжила: — Я тебя искала! Я за тебя волновалась, дурак ты психованный!
Маша сбросила вызов и яростно отвернулась от крыльца, собираясь пройтись вокруг корпуса, чтобы успокоиться. Лицо горело. И это было хорошо, потому что она все равно покраснела бы: в метре от нее стоял Крестовский, которого тоже зачем-то принесло на учебу на полчаса раньше.
— Доброе утро, — буднично сказал он.
Маша некстати вспомнила, как разоткровенничалась с ним вчера и, сгорая от стыда, пробормотала:
— Доброе.
— Ты с Волковым сейчас разговаривала? — неожиданно спросил Крестовский, хотя мог бы, как порядочный человек, сделать вид, что не слышал ее разговора.
— А тебе-то что? — огрызнулась Маша.
Крестовский сделал шаг назад и выставил руки ладонями вперед.
— Понял. Не в тему.
Маше стало неловко. Сама ведет себя ничуть не лучше Волкова. Крестовский же не виноват. Это она его вчера из дома выдернула, отвлекла от гостей, напрягла…
Крестовский явно собрался уйти, а Маша вдруг поняла, что они сейчас вернутся к их привычному общению, то есть к полному отсутствию общения, и у нее не будет больше возможности ничего выяснить. Волков точно не расскажет, раз за столько месяцев не раскололся.
— Что произошло у вас с Димкой? — напрямую спросила она.
Крестовский прищурился и некоторое время молча ее разглядывал. Маша отметила, что выглядит он сегодня как-то непривычно. Только она не могла понять, в чем именно это выражается.
— А он тебе не рассказал? — медленно произнес Крестовский.
Маша неохотно покачала головой.
— Но вы же вместе, так? — все еще разглядывая Машу так, будто видит в первый раз, спросил Крестовский.
— Ну, в какой-то мере, — ответила она и сложила руки на груди, потому что под внимательным взглядом Крестовского было неуютно.