— А как же тогда понять?
— Слушай, у тебя вообще девушки были в этом твоем Лондоне?
Роман окончательно потерял нить разговора и, главное, уже опасался что-либо говорить, потому что Юла явно расстроилась, поэтому он просто кивнул.
— И тебя никто из них не ревновал?
— Не знаю. Не думаю. Мы не обсуждали это.
— Во-о-т, Рома, золотые слова. Это то, что не обсуждают.
— Юль, давай сначала. Ты обиделась на что-то. Я не могу понять, всерьез или нет. Если я что-то сделал не так, просто скажи.
— Что у тебя с Волковым?
Роман нахмурился и отодвинулся от Юлы. Да что они все привязались к этому Волкову? С ним уже и поговорить больше не о чем, только о Волкове?
— Мы когда-то дружили, потом перестали, — сухо ответил он.
— Тебе неприятна тема, поэтому ты сердишься. Так? Вот и мне неприятно, что ты куда-то там возил Рябинину, неприятно видеть, как ты на нее смотришь. Я терплю это полгода уже. И это не смешно! — рявкнула она, когда Роман, не сдержавшись, заржал.
— Юля, ты что? — его изумление было абсолютно искренним. — Какая Маша? Куда возил? Она — девушка Волкова. Я… Да это же смешно.
— Это не смешно. И ты называешь ее исключительно по имени!
— Я всех называю по именам, — парировал Роман.
— Ага, особенно Волкова.
— Да хватит уже с Волковым. — Смеяться ему больше не хотелось. — Маша подумала, что Волков остался на яхте. Ее туда не пустили, поэтому ей пришлось позвонить мне. Я что, должен был ее оставить мерзнуть?
— Ты должен был остаться со мной. Бабушка говорила, что предлагала тебе. А ты умчался к своей Маше.
— Боже, Юля, ну ты что? Как я мог остаться? Это было бы неуместно!
— А может, нам уже наконец сделать так, чтобы это было уместно? — Юла вдруг взялась за майку и потянула ее вверх.
Роман вскочил как ужаленный.