— Стой, стой! — Он выставил руки, и Юла замерла, так, к счастью, и не раздевшись. Роман несказанно обрадовался, что в комнате темно, потому что его лицо просто пылало.
Он собрал себя в кучу и присел на корточки перед Юлой, стараясь не думать, что это — спальня, они одни и за его спиной, в паре метров, стоит кровать. Да и диван тут, опять же. Положив ладони на руки Юлы, все еще сжимавшие край майки, Роман настойчиво их опустил.
— Давай мы это обсудим, когда ты не будешь злиться. Ладно?
Юла поджала губы и отвернулась. Роману показалось, что она обиделась еще сильнее. Что делать, он понятия не имел, поэтому просто подался вперед и, скользнув ладонью по ее щеке, осторожно поцеловал в губы. Целоваться и дышать разбитым носом было тем еще удовольствием. Юла прервала поцелуй. То ли сжалилась, то ли ее начало раздражать его сопение.
— Ты иногда придурок! — сердито произнесла она, но при этом взъерошила ему волосы и провела пальцем по вороту футболки.
Если честно, Роман считал, что Юла тоже иногда ведет себя не слишком умно, но, разумеется, эту свою мысль он не озвучил.
К счастью, телефонный звонок спас его от продолжения разговора. Взглянув на экран, Роман от неожиданности попытался глубоко вдохнуть носом и едва не застонал, подумав, что надо было все-таки выпить обезболивающее. Тогда он смог бы ответить Волкову более адекватно.
Разговаривать с Волковым по телефону впервые за много лет было странно. Это было первое, на чем зафиксировался Роман, и лишь потом он заметил, что в голосе Волкова звучат одновременно азарт и раздражение. А уж когда тот спросил про нос, все встало на свои места.
— Тебя кто-то заставил позвонить? — спросил он.
Волков подтвердил, и Роману стало неуютно. Димкино «здравствуй, Рома» выбило его из колеи гораздо сильнее, чем Роман мог ожидать. Он даже на минуту подумал, что этот звонок что-то значит. Тем более что с утра он обнаружил несколько пропущенных от Волкова и уже успел нафантазировать всякого. Вот только перезвонить побоялся.
Собравшись с мыслями, Роман заверил Волкова, что подтвердит, будто все улажено, и собирался распрощаться. В это время Юла, вновь успевшая включить фильм, рассмеялась, и Волков про нее спросил. Роман подумал, что должен был бы, наверное, приревновать. Ну Юла же этого хотела? Но почему-то у него не получалось. Да еще Волков сбил его этими крендельками. В общем, разговор вышел на редкость идиотским, и прервал его, разумеется, Волков. Как всегда.
Юла, к счастью, решила больше не выяснять отношений. Похлопала по дивану рядом с собой, и Роман послушно сел, а потом притянул ее к себе и, чмокнув в макушку, подумал, что он может ее ревновать, если ей хочется. Несложно же. Смущало лишь то, что, похоже, Юла очень хотела, чтобы он ревновал именно к Волкову.
Вернувшаяся от подруги Жанна Эдуардовна очень изысканно выразила свое мнение относительно залепленной переносицы Романа и розовых пятен, начавших проступать под его глазами, потом снова поила их чаем и рассказывала театральные истории. Юла, кажется, все еще немного дулась, Роман же был задумчив, размышляя о не к месту проснувшейся решительности Юлы. Не то чтобы их отношения до этого были слишком целомудренными, однако Юла всегда мягко останавливала все попытки Романа перейти черту. Он относился к этому с пониманием и не настаивал. В конце концов, девушка здесь не он. Сегодняшний же порыв оставил после себя неприятный осадок. Роман был не против секса, наоборот, но ему категорически не нравилось, что Юла решилась на это на волне разговора о Маше и Волкове. Это казалось неправильным.
Перед самым его уходом домой, когда Юле позвонила какая-то из подружек и она упорхнула к себе, Роман спросил у Жанны Эдуардовны:
— А что такое «фельдшер»?
— А это, мой милый, полевой врач.
Роман удивленно приподнял бровь, и Жанна Эдуардовна рассмеялась своим музыкальным смехом.
— Ну, не все так буквально, Роман. Теперь-то это просто врач со средним медицинским образованием. А почему вы спрашиваете?
— А это просто бабушка Маши Рябининой, которая вяжет винтажные жакеты, работала фельдшером, и этот факт ее биографии очень поразил Романа, — пояснила незаметно подошедшая Юла.
Роман закусил губу и посмотрел в потолок. Крыть было нечем.