Димка потер подбородок о плечо и поднял на нее взгляд. Было видно, что он явно собирается с духом, чтобы что-то сказать. Лялька жутко не любила разговоры, к которым подходили вот так, издалека.
Она вдруг очень ясно вспомнила, как три с лишним года назад, когда они поехали на экскурсию с ее классом из английской школы, у тьютора миз Максвелл зазвонил мобильный и как она испуганно посмотрела в их с Мэри сторону. Лялька тогда почему-то обратила внимание на этот ее испуг, хотя пугаться было нечего. Они слушали рассказ профессора палеонтологии о пути ледника, Джонни Хьюит, как обычно, всех смешил, отчего профессор хмурился, но замечаний пока не делал. И день был совсем обычным и беззаботным. А потом миз Максвелл тронула Ляльку за рукав бомбера и ничего не сказала, хотя Лялька обернулась к ней и даже состроила вежливое выражение лица.
А тьютор все молчала, только поправляла без конца то свою прическу, то ворот Лялькиного форменного бомбера, то лямку ее рюкзака. А потом оказалось, что самолет родителей исчез с радаров и больше не вышел на связь. Ни в тот день, ни на следующий. Вообще никогда.
Лялька сглотнула и поморщилась. Она не вспоминала об этом дне. Она вообще не помнила, что тогда происходило. Помнила только Ромкины звонки. Бесконечные звонки. Кажется, он звонил ей каждый час, а может быть, чаще. Она молчала, а он говорил. Сперва уверял, что все обязательно будет хорошо. Потом перестал. Стал говорить, что они все вместе с этим справятся. А потом все чаще просто молчал, и его молчание согревало ее, словно мамины руки, которые она совсем не помнила.
Лялька моргнула, и слезы потекли по щекам. Димка тут же рванул к ней и бухнулся на колени перед кроватью.
— Что? — сипло выдохнул он.
— Ничего, — выдавила Лялька. — Просто маму вспомнила.
Димкино лицо разом изменилось. Стало одновременно злым и растерянным. А Лялька поняла, что они никогда не говорили о родителях. Ни разу за последние три года. Как будто родителей вообще никогда не было. Хотя Димка носил часы отца. Лялька их помнила на папином запястье. Часы помнила, а папу нет.
— А где ты часы эти взял? — спросила она, коснувшись выступающей косточки на его руке у самого края ремешка. Дотронуться до самого ремешка почему-то не решилась.
Димка на миг отвел взгляд, а потом как-то виновато пробормотал:
— Это папины.
— Я знаю. Я… помню, — ответила Лялька. — Просто спрашиваю, откуда они у тебя? Папа их не взял с собой, да?
Димка кивнул и шумно втянул воздух носом.
— Они среди его вещей были. Я просто себе взял. Ты против? — он пристально посмотрел Ляльке в глаза, и та сморгнула слезы, потому что Димкино лицо расплывалось. — Ты только не плачь, я сниму.
Димка начал суматошно дергать ремешок часов. Лялька накрыла его пальцы своими и сжала. Он замер. А Лялька смотрела на его руку в папиных часах и думала о том, что Димка совсем вырос. У него рука уже совсем как у папы.
— А ты на ту же дырочку застегиваешь? — шмыгнув носом, спросила она.
Димка кивнул, а потом, сообразив, что она смотрит вниз, пробормотал:
— Да.
— Я папу совсем не помню. Представляешь? Хоть и большая была, а совсем не помню. Сейчас, когда про него думаю, Сергея вижу. Ужас, правда?
Димка уселся на пол и прислонился виском к ее колену.