— И я, по-твоему, должен стоять и смотреть, как в это играют Волковым?! — заорал Роман.
Дед удивленно качнул головой и отступил в сторону. Кажется, Роман впервые на него кричал, но было уже все равно.
— Будьте осторожны. Если будут нужны деньги или что еще, звони, — негромко сказал дед.
— Спасибо, — Роман поставил на пол чемодан и крепко обнял деда. — Прости, что сорвался. Я обещаю, что мы будем очень-очень осторожными. Мы просто сходим в клуб, где Димке что-то подсунули. Он считает, что есть шанс просмотреть записи с камер, — Роман отступил на шаг и успел увидеть, как дед скептически покачал головой. — Я тоже не очень верю в успех и постараюсь убедить Димку обратиться к отцу. Обещаю. Никакого лишнего геройства не будет. Не волнуйся. И не говори, пожалуйста, отцу, что я улетел. Пожалуйста! — предвосхищая возражения, добавил он. — Ты же его знаешь, он не даст ничего сделать. А сам он в этом разбираться, кажется, не собирается вообще. А я не могу бросить Волкова.
Дед вздохнул.
— Ну, ты же все понимаешь? — Роман сжал его плечи. — Просто дай мне один день форы. Если отец позвонит, скажи, что я уехал гулять со Стивом. Мы с ним правда собирались. Стив подтвердит.
— Роман-Роман, — вздохнул дед, однако кивнул и перекрестил его на дорогу.
Последнее вызвало у Романа смех сквозь ком в горле. Бабушка так делала, когда отправляла его в школу после выходных. И почему-то сейчас этот жест выглядел дико трогательно, особенно когда Роман неожиданно понял, что перерос деда почти на голову.
Глава 30
Ты наводишь мосты, несмотря на порывистый ветер.
Лев Константинович приехал в клинику почти одновременно со скорой. Пока Диму на носилках выгружали из машины, Яна стояла в стороне и смотрела, как босс бестолково суетится вокруг, задавая медикам вопросы и пытаясь то поправить на Диме куртку, то схватиться за голову.
Миссия Яны вроде бы закончилась, и она теперь могла спокойно уходить, потому что Дима был под наблюдением врачей, его крестный находился рядом, но ноги сами понесли Яну в приемный покой следом за носилками. Она стояла в уголочке, пока босс заполнял какие-то документы, оставлял контактные данные, уточняя их по телефону у Сергея Евгеньевича. Яне было страшно и хотелось плакать. Она ведь знала свою маму всю жизнь. У мамы все всегда получалось. Если она задумала избавиться от Димы, значит, у нее это точно получится.
Наконец Лев Константинович закончил говорить по телефону и подписывать бумаги и подошел к ней.
— Что сказали врачи? — спросила Яна, хотя уже слышала от врачей, что у Димы острая интоксикация.
Босс вздохнул и, глядя ей в глаза, сказал:
— Подробно, по минутам: где были и что делали.
Яна торопливо кивнула и на миг прикрыла глаза. Под взглядом босса было страшно и стыдно. А еще, кажется, прямо сейчас у нее был последний шанс признаться в том, что во всем этом, возможно, замешана ее мать. Вот только кому она врала? Признаться означало потерять все: и маму, и работу, — потому что Лев Константинович был не из тех, кто прощает предательство. Яна глубоко вздохнула и, открыв глаза, заговорила. Она честно пересказала все, что они делали последние пару-тройку часов. Босс смотрел на нее все так же внимательно, и Яна не могла понять, верил он ей или нет.
— Ну что там? — на ворвавшемся в приемный покой Волкове не было лица.
— Забрали пока. Предварительно говорят, что что-то принял.
Сергей Евгеньевич повернулся к Яне: